— Наверное, парламентер, — сказал командир десятка, сержант Дерек. — Сильная битва была, дрались отчаянно, вот мятежники и решили договариваться.
— Понять бы еще, с чего они вообще полезли, — пробормотала Сиеста.
— Власти захотели, то ж ясно, — пожал плечами сержант.
Звук приближался. Кто-то волочил железку по полу, двигаясь медленно, как будто специально играя на нервах защитников королевы. Притаившиеся за баррикадой из мебели солдаты вздрагивали и шептали молитвы. Полсотни метров прямого коридора были усеяны трупами, обломками стен, залиты кровью, но все равно, этот звук железа, волочащегося по полу, действовал всем на нервы.
— Да выходи уже! — крикнул кто-то, не выдержав.
Как будто услышав призыв, из-за угла, пошатываясь, показался Борисов. Это он волочил за собой меч, уже не в силах его поднять и не в силах бросить. Покачиваясь, будто пьяный, орошая пол своей и чужой кровью, Борисов шел вперед. Зачем, он уже сам толком не помнил, помнил, что надо убить всех и идти вперед.
— Аргус! — бросилась к нему Сиеста.
Пока она хлопотала вокруг повалившегося лицом вперед Борисова, Дерек заглянул за угол и присвистнул.
— Так вот что это была за битва, теперь понятно, — сказал сержант.
— Что там? — спросила Сиеста.
— Он их всех убил. Похоже, что в одиночку.
— Так путь свободен? — обрадовалась Сиеста.
— Ну, можно сказать и так, — протянул сержант. — Если вас не смущает проход по трупам, то да, путь свободен.
— Не время распускать сопли! — воскликнула Сиеста. — Королева в опасности!
Глава 26
в которой творится суд, а королева Тиффания показывает всю глубину своей доброты и решимости
— …и дабы отметить заслуги оного герцога, — громким, хорошо поставленным голосом вещал на площади глашатай, — всемилостивейшая и прекраснейшая королева Альбиона Тиффания Первая, сочетается с ним браком в первый день осени сего года!
— Не говоря уже о том, что титул оябун теперь станет официальным, — отвернулась от окна Матильда. — Теперь, дорогой герцог, вы сможете официально трахать королеву, и никто на вас за это нападать не будет.
— Не пойму вас, дорогая графиня, — отозвался Борисов, — вы же сами подложили под меня Тиффанию, а теперь ревнуете?
— Да! — резко ответила Матильда. — Так было нужно, но это не значит, что я всем довольна, как наша юная графиня Эссексская!
— Да ладно тебе, — проворчал Борисов, — ну любит Сиеста потереться о сиськи Тиффании, так что с того? Или ты и ее ревнуешь к Тиффании?
— Возможно, — Матильда снова развернулась к окну.
— Твоя ревность сейчас немного не ко времени, — заметил Борисов, — но после того, как разберемся с мятежниками и окончательно укрепим власть, можно с ним разобраться.
— К тому моменту все будет ясно, — ответила Матильда тихо. — Ты — муж королевы и король, мы — любовницы и фаворитки при тебе, а Сиеста так при вас обоих. Зачем там с чем-то разбираться?
— Э, мадам, да вас просто давно хорошенько не трахали, — хохотнул Борисов. — Извини, дорогая, мне пора на очередное судилище, но как только появится время, сразу обеспечу тебе парочку кровавых мозолей!
Матильда только вздохнула и опять повернулась к окну, наблюдая за площадью, где начали сооружать огромную виселицу. Сразу после подавления мятежа, едва придя в себя, Борисов обогатил юриспруденцию Халкегинии понятием «преступление против короны». Все покушения на короля или королеву, или трон, теперь рассматривались в упрощенном порядке, без длинных и велеречивых прений адвокатов, судей и прочих юристов.
Суд «тройки» читал доказательства, опрашивал свидетелей и выносил приговор, не подлежащий обжалованию.
Сами приговоры вывешивались на площадях, где проходили казни. Любой желающий мог ознакомиться с доказательствами и почитать стенограммы допроса свидетелей. Судьям «тройки» Борисов лично обещал глаз на жопу натянуть, если будут фальсифицировать хоть что-то. Вот и получилось, что приговоры выносились справедливо и быстро, казни совершались публично, с подчеркиванием, что мятежники злоумышляли против королевы.
Все это ложилось на хорошо удобренную пропагандой почву о том, что королева прекрасна, добра и всегда думает о народе. В результате простолюдины, видевшие заботу о себе на деле, резко и массово выступили против хозяев аристократов. Армия, в массе своей, тоже поддержала королеву. По отдельности каждый из факторов был не так уж и значителен, но вместе они дали неожиданный эффект. Старые рода и кланы, отнюдь не собиравшиеся сдаваться только из-за провала во дворце, внезапно оказались в пустоте. Да, они были и оставались могущественными магами, но выяснилось, что прислуга тоже важна для жизни, и что еда на столе не сама собой появляется. На попытки захвата новых слуг из числа ближайших простолюдинов приходила и прилетала армия, подавляя численностью и мощью.