– Возможно? «Возможно» могло бы подождать и до обеда, не находишь? Если бы это было «непременно», тогда я, наверное, еще бы понял…
– Ну что ты будешь делать, кажется, я опять заблудился, и не по своей, прошу заметить, вине, – ворчал завкафедрой Неясных Наук. – Настройки постоянно меняются, ох уж эти вечные утечки. То одно, то другое, в наше время уж и не знаешь, можно ли свою дверь назвать своей…
– За какие грехи? – спросил Мокриц, махнув на Дору Гаю рукой.
– Что-что? А это что за пятно на потолке? Наверное, лучше не знать…
– Какие грехи нужно было совершить, чтобы тебя назначили заведующим кафедрой Неясных Искусств? – не унимался Мокриц.
– Да я так говорю, просто чтобы было что сказать, – ответил волшебник, открыл дверь и быстро ее захлопнул. – Но в данный момент я склоняюсь к мысли, что нагрешил достаточно, и
Дверь распахнулась, и вот тут главное было решить, с чего начать. Мокриц сделал выбор в пользу отвисшей челюсти. Просто и со вкусом.
Комната была крупнее, чем полагается. Никакой комнате не полагается быть больше мили в поперечнике, тем более что со стороны коридора, который казался самым обыкновенным, если не обращать внимания на гигантского кальмара, по обе стороны располагались комнаты нормального размера. И потолок в ней не должен был быть таким высоким, что терялся из вида. Такая комната попросту не должна была сюда помещаться.
– Это на самом деле очень просто делается, – объяснил завкафедрой, пока они стояли и глазели. – Так мне говорят, во всяком случае, – добавил он с тоской. – В общем, если сжать время, то пространство расширится.
– Как они это делают? – спросил Мокриц, разглядывая… структуру, которая являла собой Шкаф Любопытных Вещиц.
– Без ложной скромности отвечу, что не имею ни малейшего понятия, – признался завкафедрой. – Сказать по правде, я сбит с толку примерно с того периода, когда мы перестали пользоваться оплывшими свечами. Понимаю, что формально это моя кафедра, но, по-моему, всем будет лучше, если я просто не стану вмешиваться. Они настойчиво пытаются мне все объяснить, а это вообще не помогает…
Мокриц если и представлял себе что-то, то шкаф. В конце концов, так эта штука называлась, да? Но большую часть немыслимой комнаты занимало дерево, в общих чертах походящее на раскидистый вековой дуб. Таким дерево могло быть зимой – листвы на нем не было. Мокрицу, едва успевшему зацепиться сознанием за уютный знакомый образ, предстояло смириться и с тем, что дерево состояло из выдвижных ящиков. Они были деревянными, но это уже не спасало.
Высоко в так называемых ветвях волшебники летали на метлах и занимались бог их разберет чем. Они казались размером с букашек.
– В первый раз производит поразительное впечатление, согласитесь, – послышался дружелюбный голос.
Мокриц обернулся и увидел молодого волшебника, во всяком случае, по меркам волшебников молодого, в круглых очках, с планшетом в руках, с лучезарным лицом, на котором было написано: «Я почти наверняка знаю больше, чем ты можешь даже вообразить, но испытываю обоснованную радость от общения даже с такими, как ты».
– Ты Думминг Тупс, верно? – спросил Мокриц. – Единственный человек, который занят делом в этом Университете?
Другие волшебники повернули головы, а Думминг густо покраснел.
– Это совершенно не так! Я вношу скромный вклад, как и остальные члены преподавательского состава, – сказал он, но что-то в его голосе намекало на то, что, возможно, другие члены преподавательского состава предпочитали выносить, а не вносить. – Я, за свои грехи, назначен ответственным за Шкаф Любопытных Вещиц.
– Как?
– Ну, я вызвался добровольцем, – ответил Думминг. – И должен сказать, за последние полгода мы выяснили больше, чем за предыдущие двадцать пять лет. Шкаф – артефакт поистине изумительный.
– Откуда он у вас?
– Нашли на чердаке за коллекцией лягушачьих чучел. Видимо, все давным-давно махнули рукой на попытки в нем разобраться. Но, конечно, это было еще в эпоху свечного нагара, – сказал Думминг, на что завкафедрой Неясных Наук только хмыкнул. – Современная техномантия ощутимо полезнее.
– Ну, хорошо, – сказал Мокриц. – Зачем он нужен?
– Мы не знаем.
– Как он работает?
– Мы не знаем.
– Откуда он взялся?
– Мы не знаем.
– Ну, кажется, все охватили, – съязвил Мокриц. – А нет, еще вопрос: что это такое? Я весь внимание, честное слово.