Деды и прадеды

И осёкся под белым от злости взглядом Барышева, изумлённого таким нарушением всех деликатностей запланированной загодя беседы.

— Жениться?! — прошептал Филиппов, стремительно бледнея лицом. Он остановился, попутчики, сделав два лишних шага, повернулись ему навстречу, инстинктивно набычившись, так как в таком бешенстве своего бригадира ещё не видели.

Он посмотрел на их растерянные лица, в которых светилось упрямство и какая-то хитринка. Вдруг кривая улыбка разрезала каменные складки его лица, и он согнулся в диком, захлёбывающемся хохоте. Потом, вытирая слезы, махнул рукой, мол, не провожайте больше, и пошёл быстро прочь.

Барышев и Говорухин слушали эхо его смеха, разносившееся по сонным переулкам. Сырые самокрутки плохо раскуривались. Каждый вспоминал улыбку, осветившую лицо Филиппова, и думал, что, оказывается, их бригадир ещё совсем мальчишка.

* * *

А потом азбукой Морзе простучали ещё несколько недель. Бригада натужно молчала и старательно сдерживала длинные языки. Они боялись гнева бригадира.

И совершенно напрасно.

Спустя несколько дней после памятного разговора Филиппов возвращался домой, крутил педали, стараясь увидеть в сгущавшемся сумраке дорожку поровнее. Тихо шуршали шины.

Справа раздался громкий смех, и вдруг из-за угла дома, прямо поперёк ему, выскочили две тени. Молоденькая девушка картинно ойкнула, увидев Филиппова, свалившегося в кусты, а догнавший её мальчик ломающимся баском буркнул: «Извини, дед. Помочь?» Подростки побежали в переулок налево, а Филиппов, на четвереньках выбираясь из кустов, слышал журчащий смех девушки и шёпот мальчика.

«Дед?!» — возмутился он неожиданно сам для себя. И вдруг вспомнил, что через какие-то три месяца, в январе, ему будет… будет… Двадцать девять лет.

Он зацепил клешнями раму, поднял велосипед, потом вдруг прислонил его к кустам. Пошарил по карманам, закурил. Он рассматривал, как догорает спичка. Потом вдруг вспомнил старую шутку, которую он на спор проделывал до войны, — как разделить сгоревшую спичку на четыре равные части вдоль. Он слегка улыбнулся и, уже еле различая что-нибудь в последних искрах ускользавшего дня, быстро лизнул левую ладонь под обрубком большого пальца, приклеил хрупкий уголек спички на мокрую кожу, лизнул правую ладонь, сжал два раза и получил четыре равных угольных отпечатка.

Этот другой кусочек его жизни впорхнул в его сознание безмятежной птичкой, позвенел какой-то незамысловатой трелью и улетел обратно, в прошлое.

Филиппов смахнул уголь, пошарил в нагрудном кармане, достал белеющий листок — теперь он знал, что ответит на письмо тётки.

Толя вёл велосипед уже в полной темноте, вдыхая осенний запах прелых листьев, на лицо падали редкие капли дождя. И внутри упрямо, назойливо и совершенно наплевав на страхи, поселившиеся в его душе, всё плясал смех испугавшей его девочки.

Погода обещала стать совершенно отвратительной. Совсем скоро должен был пойти первый снег.

* * *

Главный инженер стройки несколько ошалел от просьбы Филиппова предоставить ему двухнедельный отпуск, поскольку привык к постоянному присутствию вездесущего калеки. В любой час он мог проверить хорошо слаженную работу бригад, которые работали споро и умело, как части одного сотнерукого конвейера. И нервы всей стройки, как нитки куклы, крепко держал своими клешнями молодой парень с хмурым взглядом.

Однако к просьбе тот присовокупил ещё и справку о здоровье, письмо тётки — всё, что мог. Поэтому инженер почесал кончик носа, придал лицу сосредоточенное выражение и… отпустил Филиппова.

Дорога в Саратов заняла три дня, назад надо было заложить столько же. Он чуть не опоздал на поезд из Москвы, чуть заблудился, хотел больше увидеть столицу, но успел, всё обошлось. Получается, что у Филиппова и было-то чуть более недели на все дела — чтоб мать повидать, родных посмотреть.

И найти себе новую жену.

Назад он уже приехал не один.

Бригада и все люди, знавшие Филиппова, никак не могли поверить, что их бригадир смог отчебучить такую удивительную штуку. Нет, они, конечно, могли понять, что их вездесущий бригадир своей энергией и чёрта из ада может поднять, но то чёрт. А как можно в одночасье привезти девушку — это они понять не могли.

Да честно говоря, и Толя не очень осознавал, что за происшествие с ним приключилось. Позже и он не понимал, каким провидением ведомые, сложились все обстоятельства его новой судьбы. Вовремя пришел его ответ на письмо матери, вовремя на стройке образовался заслуженный краткий перерыв, всё успели сделать досрочно, к красной дате, вовремя подвернулась машина, которая шла в родное Зиновьево из Саратова, а в кабине не было места, поэтому оказался он в кузове…