Дед

Стремясь сохранить назавтра хоть какую-то форму, вечером вновь остались трезвыми. Сели резаться в карты. При свете костра Ганин еще раз обратил внимание на подозрительный Серегин вид и решил подарить ему, когда окажутся в цивилизации, золотую фиксу. Для дополнения образа, решил он. Чтобы было как в кино. У Кустурицы.

Фока обставил в карты всех. Благо играли на сигареты, а не на деньги – в противном случае вся честная компания осталась бы без штанов. Ворча, улеглись спать. Уставились в небо. В ответ на них яичными желтками глянул миллион звезд. Ганин подумал, что где-то эти звезды может видеть Варя, и стиснул кулаки: новый мужчина, которого подселили к его дочери, не давал ему покоя. «Разберемся с трофейным танком – и уеду в Москву, – подумал он. – К черту все!»

Вскоре ему показалось, что желтки сейчас стекут с небосвода. Они закружились, превратились в сплошной желтый, и сквозь него уже проступили знакомые тени. «Андрей, – позвали они. – Андрюша-а-а». Синие лица, истлевшие гимнастерки – мертвецы шли, покачиваясь, и тянули к нему руки. Ганин дернулся, заскреб в спальнике ногами, попытался выбраться. А потом один из них схватил его за рукав.

– А-а! – заорал Ганин и проснулся.

– Андрюша, – рядом сидел на корточках Виктор Сергеевич. – Андрюша, ты не спишь?

Несколько секунд Ганин осоловело моргал глазами. Желтое раскрутилось в обратную сторону и вновь стало звездами. Поле стало полем. Качалась от невидимого ветра трава.

– Что? – спросил он.

Виктор Сергеевич, видя, что Ганин открыл глаза, присел рядом. Полез за сигаретами, достал одну, прикурил.

– Красиво, да? – кивнул он на звезды.

– Красиво, – буркнул Ганин.

– Я вот что подумал, Андрей, – изо рта Виктора Сергеевича вылетел огромный клуб дыма. – Все мы наверняка сотни раз спрашивали себя, почему мы здесь. Каким невидимым магнитом нас сюда тянет?

Он кивнул в сторону храпящих Солодовниковых и ухмыльнулся:

– Ну, может быть, за исключением этих…

– Дед, – ответил Ганин. – Я здесь из-за деда.

– Знаешь, а я поначалу думал, что я тут из-за жены. Была у меня жена. Хорошая жена, не красавица, но и не дурнушка, всегда улыбнется, дом в чистоте. И вот закончился у меня армейский контракт… Я не говорил? Контрактником я служил. В командировках бывал подолгу – по полгода, по году иногда. Скучал по жене страсть как. Думал, очередной срок закончится, вернусь, получу денег – и заживем! И вот возвращаюсь. И она меня ждет: стол собрала, накрасилась, счастливая – ты бы видел… И вот мы сидим за столом, потом идем в постель – и в ту ночь, и дальше по жизни все идет у нас хорошо. Взяли меня начальником охранного агентства. Быстро взяли, сказали, нам такие нужны. С утра хожу на работу. Как приличный человек: в галстуке, в костюме, строю молодых. Вечером возвращаюсь к жене. Купили новую мебель, новую ванну, новый телевизор – огро-о-омный, в полкомнаты! Собираемся покупать дачу в Подмосковье. И вот однажды лежу я ночью под одеялом и думаю: «Е-мое! Как же мне все это осточертело!» Встаю, Андрюша, собираю манатки и, ты не поверишь, ухожу!

– Навсегда? – от рассказа Ганин опешил.

– Пока что навсегда. Дальше видно будет.

Виктор Сергеевич затянулся и выдул еще один клуб дыма. Тот вытянулся сначала в колеблющуюся восьмерку, а затем принял очертания голой женщины. Ганин помотал головой. Женщина подмигнула ему и исчезла.

– И вот какая во всем этом мораль, Андрей? – продолжил Виктор Сергеевич. – Думал я, что это из-за жены. Думал, что это она меня достала. Своей улыбкой, борщом, обоями, не знаю чем. Ну, думал, дура, загнала мужика в поля, злился. А потом понял, что жена здесь совсем ни при чем.

– А что при чем? – спросил Ганин.

– При том здесь то, что все мы мужики и надо нам воевать. Война эта плещется в нас, понимаешь? Сидим мы по своим квартирам, смотрим футбол, а кровушка-то буянит, шепчет: иди, милый, иди дерись, добывай мамонтов. Ходил ты когда-нибудь в оружейный магазин?

– Ходил, – кивнул Ганин.

– А зачем?

– Ну, – замялся он. – Так. Посмотреть.