Дебютант-киднеппер (СИ)

Назад я вел Летисию, красную как помидор. И злую! Глаза сощурены, на вопросы не отвечает, только плечиком дергает. Плюнь — зашипит! Плюхнулась на то место, где раньше мачта стояла, завернулась в толстый темно-малиновый плащ с опушкой, с таким видом, словно нас здесь вообще не существует. Ну и ладно. Посмотрим, как запоешь, если мы и в эту ночь не пристанем.

***

Пристали под вечер. Кнуд подыскал место по глуше — берег в этом месте весь зарос густым лесом. Выслали разведку, те вскоре вернулись, сообщили — лес тянется и тянется, конца и края не видно. Да и проходим плохо: кусты, кое-где болотца.

— Вот и хорошо, — кивнул внимательно выслушавший Сигмунд, — сейчас не о добыче думать надо, а чтоб нас не увидели.

Огонь развели в подходящей яме, огонь с воды не видно, водрузили котел. На кашу пошли остатки зерна и опять вяленая козлятина. Ручьев по близости не нашли, но у нас еще с острова оставалась питьевая вода.

Я помог Летисии перебраться на берег.

— Бежать не вздумай — в каком-нибудь болоте утонешь.

Та, не говоря ни слова, только плечиком дернула, хмыкнула и повыше задрала нос. Ну ладно...

Разместились на небольшой прогалине, метров десять на четыре, притащили поваленных деревьев, чтоб на земле не сидеть. Тут и каша подоспела.

Я поднес деревянную миску с деревянной же ложкой, сидящей на бревне Летисии. Неподалёку расположились мои друганы: Бьярни, Синдри, Фреир. Торстейну выпало дежурить ночью.

— Что это?

— Еда, — пояснил я, изобразил издевательский полупоклон, — простите вашество, другой посуды у нас нет.

Правда в голове промелькнуло, что у нас целый трюм серебряной и даже золотой посуды. Ну не доставать же!

— Я вижу, — графская дочка презрительно тронула миску пальчиком. — Я это есть не буду, — тут же заявила она.

— Другого нет, — я пожал плечами.

— Но она же ... воняет! — скривила рожицу Летисия.

Я принюхался. Ну... Есть маленько. Всё-таки мы вялили мясо на скорую руку, считай в походных условиях.

— Другого нет, — сказал с нажимом.

— Вот ничего и не буду, — она демонстративно отвернулась, вздернув нос.

— Тебе с нами дней шесть провести придется, не будешь есть, за шесть дней ноги таскать перестанешь. Я что ль тебя носить тогда буду?

— Тебе надо, ты и будешь!

Ну и хрен с тобой! Сел рядом, взял свою миску... Ах как хорошо горячего навернуть! Жаль только, масла нет — которое было кончилось. Кстати, вот оно под конец действительно воняло, а это так, пикантный аромат.

Девушка вдруг встала. Я поднял на нее удивленный взгляд.

— Мне надо отойти!

— Куда?

— Куда приличные девушки ходят без мужского сопровождения!

Честно говоря, к этому моменту я уже порядком подзадолбался, еще и нервяк, от переодически накатывающих переживаний — заплатит граф или кинет? Поэтому я буркнул:

— Вали.

И продолжил наворачивать еще не остывшую кашу.

Летисия, наверно, не успела и пары шагов пройти за моей спиной, как я поймал удивленный взгляд Бьярни.

— Асгейр, ты чего?

— Чего? — не понял я.

— Девка. Уходит.

— Она в туалет.

— Ты что! Она ж сбежит!

— Да куда она... — но поймав на себе взгляды и других парней, чертыхнулся, отложил миску, встал со вздохом.

— Эй, подожди! Со мной пойдешь!

— Вот еще! — Летисия успела дойти до первых кустов.

— Тут могут водиться волки, — соврал я.

— Я ездила с отцом на охоту, звери близко к огню не подойдут, — фыркнула графская дочка.

— Да мне пофиг! Идешь со мной и точка! — меня начинали злить ее закидоны.

— И что в тебе Идда нашла? — неожиданно заявила наша пленница. — Грубый, неотесанный мужлан.

— Да я вообще — орк. Демон, по-вашему.

В ответ меня окатили волной презрения.

Отошли метров на двадцать от лагеря, лес тут был с густым подлеском, так, что даже костра стало плохо видно.

— Достаточно, никто тебя не увидит.

— Отвернись!

Да пожалуйста! Сбежать в этой темноте от меня у нее точно не выйдет. Для меня сейчас в лесу как сильные сумерки, для нее должно быть темнота — наверно «глаз выколи».

За спиной шорох одежды, характерные звуки. Потом затихло.

— Ну. Всё?

Хрясь! Кажется, искры из глаз осветили весь лес! Затылок ожгло одновременно с хрустом ломающегося о мой череп полена. Чёрт!

Пока я тряс головой, пока ощупывал затылок, до слуха донесся звук ломящегося сквозь кустарник лося. И ведь не скажешь, что в этом недокормыше килограмм сорок живого веса!

Девушка убегала отчаянно — не разбирая дороги, спотыкаясь, налетая на стволы деревьев. Догнать, почти слепого в таких условиях человека — вообще не задача.

— Стой, дура! — я даже дыхание не сбил, бежал легко перепрыгивая корни, в шаге позади. — Стой! Ща глазом на сук какой наденешься, что я твоему отцу скажу?

Наконец она споткнулась капитально и полетела плашмя, только руками взмахнуть успела. А я не успел ее поймать.

— Живая? — я встал над «телом».

Она сделала попытку вскочить, вновь запнулась, упала и затряслась в рыданиях.

Ну что ты будешь делать!

— Беда мне с тобой, — я присел на какую-то корягу рядом. — Не ешь совсем, по лесу носишься как угорелая, того гляди ноги переломаешь...

Рыдания постепенно перешли в тихое подскуливание. Да-а, совсем дошла, девка.

— Не лежи на холодной земле, простынешь, заболеешь.