De dos caras (исп."Двуликий") (СИ)

Малфой напуган. Куда это она помчалась сломя голову? Докладывать о преступниках? Да, она преданная подруга Поттера, но со вчерашнего вечера все могло измениться.

— Я не могу тебя отпустить в таком состоянии. Прекрати дергаться!

Кажется, в ее глазах сейчас нет ни капли здравого смысла. Он взваливает девушку на плечо и несет обратно в дом.

— Решила отбить мне почки? — кривясь от довольно ощутимых ударов, поспешно сваливает ношу на диван. — Не вздумай подниматься!

Он ловит испуганный взгляд девушки, она точно не станет больше вырываться — волшебная палочка нацелена в ее сторону.

— Не вынуждай меня насильно тебя удерживать.

— Н… не буду, — Гермиона заставляет себя успокоиться, но мысль, что Поттер бродит где-то рядом, приводит ее в ужас. — Что ты от меня хочешь?

— Куда ты бежала? — он пододвигает к дивану стул, и садится напротив. — Знаешь, Грейнджер, мое мнение о тебе значительно улучшилось, я даже готов попросить прощения за…

— Не нужно. Мне ничего не нужно. Отпусти меня! — Она снова дергается в попытке улизнуть, но на этот раз Малфой не промахивается. «Incarcerous!» — и ее тело обхватывает толстая веревка, обездвиживая. Он снова поднимает девушку и усаживает ее на диван.

— Видимо, ты плохо меня слышишь… — его дыхание щекочет ей щеку. — Мое терпение не бесконечно. Поттер и так изрядно постарался и истратил его добрую половину, и сейчас твои выходки совсем не к месту.

Она никогда пристально не смотрела ему в глаза: холодные, не выражающие никаких эмоций. Целеустремленный и выматывающий взгляд. Кажется, для достижения цели он готов пойти на любую жестокость.

— Не забывай, с кем по доброте душевной ты связалась, даже при огромном желании я не могу тебя отпустить, не удостоверившись, что ты не проронишь ни слова, — волшебной палочкой он приподнимает ей подбородок. — Если ты все поняла, я тебя развяжу.

Она поспешно кивает — кажется, пока он говорил, она забыла, как дышать. Веревки исчезают, и Гермиона покорно сидит на месте. Малфой улыбается, и призывает кружку с кофе, который он варил все утро, успев проклясть магглов и их идиотские инструкции на банках.

— Я пожертвую своим кофе. Прости, он холодный, но горячую воду я не нашел.

— Нужно было вскипятить чайник, — если бы не ее состояние, она бы засмеялась, глядя на его выражение лица. — Ладно, забудь…

— Как кофе?

— Пробовала и лучше, — девушке кажется, что он читает ее мысли. Она судорожно думает, как позвать на помощь.

— Грейнджер, не сочти за грубость… но мы с тобой сейчас проведем некий обряд. Так наши предки держали в тайне все нужные секреты… иди сюда, это не больно и, как только закончим, я тебя отпущу.

— Обряд? — пульс учащается, она еле сдерживается, чтобы снова не кинуться к двери.

— Да. Садись рядом со мной.

Ей ничего не остается, кроме как повиноваться, и она придвигается ближе. Он слегка улыбается, и эта улыбка так похожа на хорошо ей знакомую ухмылку. Он поднимает руку и прижимает пальцы к ее губам. Свободной рукой он колдует, иногда проводя палочкой по ее щекам, очень тихо шепчет какие-то латинские слова, но она улавливает одну единственную фамилию, так ненавистную ей сейчас, и дергается, как только слышит сказанное шепотом «Поттер». Малфой бросает на нее грозный взгляд, но продолжает колдовать. Она чувствует покалывание на губах и языке, оно длится всего несколько секунд, и после этого Малфой ее отпускает.

— Что это было? — спрашивает она, ощущая, как немного немеют губы.

— Немой обряд, — он вкладывает ей в руку волшебную палочку, — ты можешь озвучивать мою фамилию и имя, разговаривая только со мной или с Поттером. Если же услышит кто-то другой — ты умрешь. В старину все делалось довольно банально,— он снова улыбается. — Теперь можешь идти.

Внезапно она слышит так хорошо знакомый голос — волоски на руках встают дыбом.

— Плиту надо выключать, Малфой, и не говори мне, что ты что-то готовил, — Поттер появляется в зале с кружкой в руках, — Гермиона… постой!

— Оставь ее, Поттер, пусть бежит.

Гарри следует за ней во двор и смотрит, как она убегает. Юбка рвется, цепляясь за высохшие растения, она нервно одергивает ее и отдаляется все больше и больше. Как же он любил ее и Рона в школьные годы, как бежал к ним, чтобы скорее обнять после долгих каникул… И ему были рады, а сейчас… Гермиона скрывается из вида. Поттер медленно возвращается в дом, устало садится на диван.

— Она ненавидит меня?

— Скорее боится больше смерти. Что ты говорил, надо выключать?

— Неважно. Не подходи больше к приборам на кухне.

— Поттер… — Малфой подходит и касается его плеча, чтобы тот повернулся в его сторону, — все хорошо. Все лучше, чем могло быть. Теперь ты вменяем, и можешь начать жить среди магглов, тебя ждет новая жизнь! Только подумай, никто тебя там не знает, а ты все знаешь и приспособлен к жизни среди них. Это — судьба, что ты был выращен магглами, будто Дамблдор заранее знал, как все может обернуться…

Поттеру странно слушать рассуждения Малфоя о намерениях и планах директора, ведь обычно это делала Гермиона или Рон, и больше никто не знал столько секретов, сколько они.