Давид Бек

Из пушек стреляли воины князя Баиндура, а с противоположной стороны нападал отряд военачальника Автандила.

— Поспешим! — воскликнул хан. — Надо повернуть сюда наших воинов! Неверные вскоре сровняют с землей всю крепость!..

Пожар полыхал все сильнее, жители не знали, куда им прятаться.

Хан и его телохранители выбрали одну из темных и пустынных улиц и бросились бежать, чтобы позвать войско на помощь. Воины хана в это время сражались в другой части крепости.

В полутьме до ушей хана дошел какой-то разговор, и он замедлил шаги:

— Пусть он будет проклят, этот хан, — произнес женский голос, — если не мог справиться с врагом, зачем бросил нас в это пекло?

В сердце хана словно вонзили кинжал.

— Мама, — сказал детский голосок, — возьми меня на ручки, я устал

— Как мне поднять тебя, сынок? — отвечала мать. — У меня на руках твоя маленькая сестренка.

— Тогда посади на плечо, я больше не могу идти.

— У меня на плече уже сидит твой братик…

— Мама, я немного присяду здесь…

— Здесь неудобно, сынок, пройдем еще немножко, и там отдохнем.

— Почему здесь неудобно, а, мам?

— Здесь темно, мой милый…

— Мне страшно, мама, а вдруг они придут…

— Кто, родной?

— Те люди, что избивали моего отца. Отчего упал папа, а, мам?

Отчаявшаяся мать и несчастная супруга ничего не ответила. Они ушли, исчезли во мраке. Асламаз-Кули уже не слышал продолжения их разговора.

«Пусть будет проклят этот хан», — вспоминал он слова женщины, и они были страшнее, чем огонь, которым поливал его враг.

По темной шумной улице он вышел на площадь. Здесь в растерянности бегали какие-то люди. На площадь выходило несколько улиц. Хан не знал, какую выбрать.

— Посмотри назад, хан, — сказал один из телохранителей, — горит весь низинный квартал.

Хан обернулся и ничего не ответил.

— Эти люди бегут оттуда, — добавил телохранитель. — Видишь, многие тащат свой скарб.

— Куда же они идут?

— Похоже, и сами не знают…

Хан и его люди выбрали наугад одну из улиц и пошли по ней. Вдруг навстречу им вышел вражеский отряд. Армяне были так близко, что хан слышал их голоса.

Хан повернул назад. Но пройдя несколько шагов, заметил, что остался один. Телохранители либо спасали свои шкуры, либо встретившись с врагом лицом к лицу, растерялись и упустили из виду своего хозяина. Последнее казалось более вероятным. Итак, он один. Один в собственной крепости, среди собственного народа. Никто не обращал на него никакого внимания. Только теперь его охватил дикий страх. Но у него хватило силы воли не потерять окончательно голову.

Он вошел в узкий переулок. Надо было избежать вторичной встречи с врагом. Отовсюду слышались горестные вопли, жалобы о пощаде. Люди потеряли почву под ногами, не зная, что делать, куда бежать… Хан слышал плач и рыданья своего народа и проходил мимо…

Идти узким переулочком было очень трудно, то спереди, то сзади его толкали люди и с руганью проносились дальше. Вдруг кто-то с такой силой налетел на него, что они буквально столкнулись лбами.

— Ты что, ослеп? Не видишь, куда прешь?

Владыка города ни слова не сказал в ответ.

Это были те самые рабы, что, завидев лишь его тень, склонялись до земли и сто раз били поясные поклоны. Теперь они смели касаться его головы… Судьба порой играет с нами злые шутки…

Узкий переулок вывел его на более широкую улицу. Толпа запрудила ее. Люди были вооружены.

— Наши отступили!.. Сломились! — кричали в толпе.

— Как это сломились? — спросил хан, остановив одного из кричащих.

— Сломились, и все, — ответил тот, с трудом переводя дыхание. — Враги атаковали крепостные ворота снаружи, наши пытались остановить их, но они одолели, повалили ворота и вошли в город.

— Какие ворота?

— Железные.

Все ворота крепости были железные. Но речь шла о тех, что открывались прямо в сторону армии Мхитара спарапета. Значит, именно спарапет и проник в Зеву.

— А дальше? Что было дальше? — спросил хан.

— Да не знаю, — ответил человек, — я-то убежал.

— Ты воин?

— А то кто же?

Хан уже понял, что все бегущие — его воины. Он хотел было остановить их, сказать, кто он, и высочайшим повелением повернуть их назад, заставить сражаться до последней капли крови. Но пока он раздумывал, противник вошел в ворота, именуемые «Медовыми дверьми», и стал продвигаться вперед. У некоторых из ворвавшихся в крепость армян были в руках факелы, освещавшие улицу. Из окна какого-то дома открыли по ним стрельбу. Вражеский отряд остановился и через несколько минут от дома не осталось и камня на камне. Трупы жителей оказались погребенными под развалинами.

Полк армян приближался, отблески их факелов играли на бледном лице хана. Он отступил в тень, чтобы его не узнали. Враги прошли мимо. Теперь ему захотелось выйти из укрытия. Но куда идти? Он не был знаком со своим городом, знал лишь несколько прямых улиц, по которым обычно торжественно ездил на охоту из своего дворца. Некоторое время он стоял неподвижно в своем укрытии, боясь встречи с врагом.

Мимо него, спотыкаясь, шли какие-то люди. Он решил, что это ищут его, и отступил еще на шаг в темноту.

— Подожди, Агбар! Дай догнать тебя, — услышат он позади себя.