Давид

Давид смотрел на Риту пожирающим взглядом. Ему нравилось, как это платье нежно-голубого цвета, как цвет её глаз, сидит на девушке. Он сам его выбирал, даже с размером не прогадал. От её походки и груди, которая колыхалась при ходьбе, в штанах становилось тесно. Давно такого не было.

Он любил доступных женщин, которые знали своё дело и не задавали вопросов. После боев, которые он всегда выигрывал, к нему приводили по несколько девок, которых он затрахивал до смерти. Они извивались под ним, как змеи, стонали, кричали. А он только долбился жёстко, грязно, не заботясь о том, что они чувствовали под ним. Давид никогда не хотел никого ласкать, целовать, говорить нежности – это удел сосунков, маменькиных мальчиков. А мужик берёт, как хочет, куда хочет и где хочет. Без прелюдий и каких-либо ласк. Давид был бескомпромиссный и безжалостный как в бизнесе, так и в постели. Семейная жизнь научила его тому, что все бабы – продажные суки, не имеющие права ни на что.

Он смотрел на Маргариту и не понимал, зачем она ему. Ему было интересно с ней играть, наблюдать, как она ломается под его натиском. Он думал, что, если оставит её под присмотром своего верного пса Графа, который не спускал с неё глаз, она позовёт на помощь и попросит освободить её. Но она ничего такого не сделала, только один-единственный раз за день попросила охранника принесли ей попить.

Он поражался этой маленькой русской женщине и не мог понять, что это, то ли храбрость, то ли глупость, но знал одно: рано или поздно она сломается. Нужно только подождать. И, когда это случится, он отпустит её на все четыре стороны.

***

– Отойди отсюда, щенок, – послышался голос мужчины за дверьми столовой, и я бросила туда взгляд.

Дверь резко распахнулись, и к нам в столовую вошёл пожилой мужчина лет семидесяти или даже больше. Он был крепкого телосложения, с проседью в волосах, а его глаза были чернее ночи. Мужчина излучал смерть. Мне сразу захотелось встать и убежать. Такое ощущение, что я нахожусь в самом аду со злобными вестниками смерти. Это не дом, а какое-то логово диких зверей, которое кишит ими.

Мужчина ни на кого не смотрел, кроме как на Давида, к которому приближался медленными, но тяжёлыми и уверенными шагами. В одной руке у него была золотая трость с гравировкой из камней, которые были похожи на бриллианты. На внешность мужчины были очень похожи. Кто этот старик? Кем он является Давиду? То, что он его родственник, было сто процентов.

– Что тебе нужно? Я тебя не звал, – Давид злобно смерил пришедшего гостя, а я попыталась слиться со стулом, на котором сидела. Что-то мне подсказывало, что хорошим это не кончится.

Мужчины пожирали друг друга глазами. Казалась, что в эту секунду они набросятся друг на друга, как львы, и раздерут друг другу глотки. Вокруг них так и летала злоба, но они только молча смотрели друг на друга, прожигая взглядами.

– Уволить того, кто впустил этого старика! – сказал Давид слуге, который сразу же сорвался с места и куда-то бросился. Видимо, исполнять приказ своего господина.

– А ты, я смотрю, совсем опустился, внучок, своих слуг за стол сажаешь рядом с собой.

Я сначала не поняла, о чём говорит этот старик, но потом до меня дошло, что это он про меня. Так, стоп, внучок? Так вот в кого Давид такой. Они с дедом не только на внешность похожи, но ему и дурной характер, и манеры по наследству передались.

– Что тебе нужно в моём доме? Или жить надоело? – в глазах Давида сверкнула злоба. Нет, я нисколько теперь не сомневаюсь, что он – зверь в человеческом обличии.

Мужчины смотрели друг на друга, а моё сердце всё сильнее и сильнее начинало биться от страха. Я как кролик в клетке со львами, которые вот-вот набросятся друг на друга.

А они, видно, не сильно хорошо общаются друг с другом, если идет при встрече такое общение.

– Ты не принял моё приглашение, и я решил приехать сам. Посмотреть, как ты живёшь, не нуждаешься ли в чём.

Дед оскалился, показав свою белоснежную вставную челюсть. Потом медленно подошёл к столу и сел в центре напротив своего внука.

– Если я отклонил твоё приглашение, значит, у меня нет желания быть в твоём доме со змеями, которые там обитают. Как там сестрицы? Не перегрызли ещё глотки за твоё бабло?

– Вот приедешь сам и посмотришь, – оскалился старик.

– Много чести.

Дед на секунду отвёл взгляд от внука и перевёл его на меня. Вот тогда-то я чуть не сползла под стол от страха. Лучше бы меня сегодня загрыз Граф, чем сидеть с этим родственником Давида за одним столом. Мне кажется, или он одним своим взглядом несколько раз меня уничтожил, не оставив ничего живого?

– И всегда ты сажаешь за стол своих новых проституток?

От этих слов я так сжала кулаки под столом, что мои ногти врезались мне в кожу ладони до крови.

– С чего ты взял, что это моя проститутка?

Дед приподнял одну бровь и вновь перевёл взгляд на внука.

– А кто она ещё может быть?

– Моя жена.