Давайте напишем что-нибудь

Потому-то к кандидату на вакантное место нового героя и были предъявлены фактически непомерные требования: от него требовались как минимум благосостояние и благополучие, хоть с самого начала у автора настоящего художественного произведения и имелось подозрение в том, что это – вообще говоря – у-то-пи-я.

Но новый герой пришел. Он пришел в костюме от Сладкого Кабанна, в ореоле достатка и представился: «Богат, хорош собою… везде принят, как жених». «Батюшки, уж не Ленский ли?» – вусмерть перепугался автор настоящего художественного произведения. Оказалось, не Ленский – оказалось, Комаров, причем с ударением на втором слоге.

– А откуда Вы знаете, что на втором? – проявил лингвистический интерес автор.

– С детства знаю, – ответил на совсем другой вопрос Комаров-с-ударением-на-втором-слоге.

Автор вздохнул и отстал. А Комаров-с-ударением-на-втором-слоге тут же пошел по страницам настоящего художественного произведения как хозяин.

– Вы куда… извините? – спросил автор.

– К Рединготу, – эллиптично ответил Комаров-с-ударением-на-втором-слоге, видимо, экономя речевые силы для более важных разговоров в дальнейшем.

И, что самое странное, Редингота немедленно нашел. На небе.

– Я к Вам, – прямо с небесного порога заявил Комаров-с-ударением-на-втором-слоге.

– Зачем? – по-человечески спросил Редингот, с интересом глядя на преуспевающего даже в небе посетителя.

– Поговорить, – нашелся посетитель.

– Говорите, – вздохнул Редингот и закрыл глаза от мгновенно сразившей его усталости.

И Комаров-с-ударением-на-втором-слоге заговорил.

– Чтобы между нами сразу не возникло недоразумений, Вы в моем лице, – тут он вплотную приблизил смазливое свое лицо к изможденному лицу Редингота, – видите спонсора. Я это к тому, что Вы во мне заинтересованы гораздо больше, чем я в Вас.

– Так я и думал, – с облегчением сказал Редингот, приоткрыв из вежливости глаза.

– В этом, значит, мы единомышленники, – подвел первый итог явно удававшемуся диалогу Комаров-с-ударением-на-втором-слоге, но дальше высказался туманно: – У Вас руки – у меня заводы.

Посмотрев сначала на собственные спокойные руки и не поняв, что с ними делать, а потом на беспокойные руки собеседника, Редингот поинтересовался:

– Вы это к чему?

– К тому, что мои заводы – спичечные заводы. И уже через неделю я начинаю производство спичек для Ваших личных нужд.

– У меня нету личных нужд, – поспешил признаться Редингот. – Личных нужд много у Карла Ивановича, внутреннего эмигранта.

– На внутреннюю эмиграцию не работаем: патриоты, – отмежевался Комаров-с-ударением-на-втором-слоге и, энергично протянув руку, запоздало представился: – Комаров. С ударением на втором слоге. Не слыхали про такого?

– Нет, – честно ответил Редингот, вяло пожимая энергичную руку. – С ударением на третьем и даже на первом – слыхал.

– Это не те, – привычно отмахнулся тот. – Я – который с деньгами. С большими деньгами. Заработал… кое на чем. Теперь настало время культуру поднимать.

– А-а-а, – отозвался Редингот, испытывая сочувствие к культуре. – Настало, значит, и такое время…

– Да! – беспечно сказал Комаров-с-ударением-на-втором-слоге. – Вот… услыхал про Вашу Окружность. Про то, что Карл Иванович, внутренний эмигрант, на том свете спичками приторговывает. Про отсутствие спичек на этом свете. Ну, и дай, думаю, подмогну этому свету: на нем ведь пока живем-то, дружище! – Комаров-с-ударением-на-втором-слоге бодро похлопал Редингота по плечу. – Короче, так: спичек у Вас теперь будет – как грязи.

– Как грязи… – с ужасом повторил Редингот, обводя глазами окружающее их ослепительно чистое небо.

– Как грязи! – с восторгом повторил Комаров-с-ударением-на-втором-слоге, откинув со лба упрямую, как ослица, светлую прядь.

Внимательно проследив глазами за прядью, Редингот в задумчивости произнес:

– Не знаю, как Вам и сказать… но этому свету спички уже вряд ли понадобятся.

– Ой… – чуть не свалился с неба на землю Комаров-с-ударением-на-втором-слоге. – Зачем же Вы такое говорите… как будто этому свету что-нибудь грозит?

– Ему Карл Иванович грозит, внутренний эмигрант! – отшутился Редингот, но шутка не была понята.

– Ах, Карл Ива-а-анович… – глаза Комарова-с-ударением-на-втором-слоге нездорово блеснули. – Ну, с Карлом-то Ивановичем-то я управлюсь! – И он засучил рукава пиджака.

От засученных рукавов пиджака Редингота культурно передернуло.

– Никогда не засучивайте рукавов пиджака, – предостерег он на будущее и добавил: – Некрасиво. А что касается Карла Ивановича, внутреннего эмигранта, то управляться с ним не беспокойтесь. Он сам себя изживет – как пережиток. Дни его уже сочтены.

– По новой пересчитаем! – пообещал Комаров-с-ударением-на-втором-слоге и, не сказав больше ни слова, исчез из свежевспаханного поля зрения.

Редингот бросился было вслед, но передумал и произнес в никуда:

– Карл Иванович и так давно мертвый, ничего ему не доспеется!