Дашкова

Он происходил из крестьян Тверской губернии, окончил гимназию при Академии наук, стажировался у Палласа, который взял его в шестилетнюю экспедицию по Сибири и быстро стал поручать самостоятельные исследования. Зимой 1771 г. Зуев с отрядом казаков прошел от Челябинска до Карской губы. Через год – спустился по Енисею до Северного моря. За успехи Академия направила юношу стажироваться в Лейденском и Страсбургском университетах, где тот защитил диссертацию. А после возвращения – работать в Кунсткамеру. Бывший директор Домашнев, поддерживавший с Палласом теплые отношения, помогал Зуеву. По его инициативе и отчасти на его средства молодой ученый был отправлен в очередную экспедицию – на юг России, в только что отошедшие к империи земли. Конференция Академии не поддержала эту идею, и на половине дороги Зуев остался без денег. Тем не менее он выкрутился, занимал, где мог, привез в Петербург большую коллекцию семян, 89 сосудов с рыбами Днепра, Черного и Мраморного морей, карты городов, гербарии, коллекции кораллов, описания степных курганов и зарисовки каменных баб. Эту экспедицию Дашкова назвала «нелепой».

По возвращении Конференция затребовала от ученого счета и пришла к выводу, что он перерасходовал 159 руб., которые решено было взыскать из его жалованья. Последнее и так выплачивали только в половинном размере, удерживая за обучение в Германии. Между тем на поездку по югу страны пошло 1640 руб., а сама Академия вручила Зуеву только 300. Естествоиспытатель оказался в долгах как в шелках и до 1783 г., пока не был принят в Главное народное училище, не знал, чем их отдавать.

К этому времени Домашнев перестал быть директором. Дашкова же оказалась ревнивым начальником и любила совместителей. Заступничество Палласа еще больше возбудило ее против Зуева. Директор подозревала академика в создании дублетных минералогических коллекций и продаже части экземпляров за границу. Этот «безнравственный, беспринципный и корыстный человек»{876} был особенно неприятен тем, что мог дать императрице дополнительные сведения о жизни Академии. Кроме того, Паллас и Зуев, какими бы яркими самостоятельными учеными ни являлись, некогда пользовались протекцией Домашнева.

Реальность входила в противоречие с заявленными принципами: «Первейшей своей обязанностью ставлю процветание Академии и беспристрастие к ее членам, таланты которых будут служить единственным мерилом для моего уважения»{877}. Паллас попытался защитить ученика. К нему присоединились остальные академики. Княгиня не пожелала отменить решение. Тогда географ обратился к императрице, которая и распорядилась восстановить Зуева на службе.

Казалось, конфликт исчерпан. Но приведенная история показывает одну из причин, по которым Екатерина II избегала общества княгини. Все знали, что грешники Орловы не мстят врагам. Всесильный Потемкин среди моря соблазнов подчеркнуто благотворит неприятелям. А Дашкова с ее высокими принципами, по словам брата Семена, преследует мнимых врагов даже после смерти.

Наша героиня не могла быть довольна решением старой подруги вернуть Зуева, но ей пришлось смириться. Когда в октябре 1784 г. возник спор между адъюнктами и академиками, княгиня встала на сторону молодых ученых. Конференция приняла решение не рассматривать трудов адъюнктов без предварительного рецензирования и одобрения академиков. Но Екатерина Романовна, вернувшись из длительного отпуска, отменила этот вердикт. «Слава часто бывает единственной наградой для труженика науки, – писала она. – Зачем же посягать на его достояние?» Решение в целом правильное. Старые ученые, основатели целых школ, склонны, встречая несогласие учеников, отказывать им в праве на публикацию и тем объективно тормозить науку. Но у конфликта была и иная сторона: после прошлогодней истории с Зуевым, княгиня унизила академиков и поддержала молодых сотрудников, надеясь в будущем опереться на них.

Еще один спор был связан с закрытием старой химической лаборатории. Дашкова считала ее ненужной, а здание, вероятно, решила сдавать. Ученые, напротив, ополчились на директора, утверждая, что без лаборатории не обойдутся. Столкновение достигло такой остроты, что у Екатерины Романовны не выдержали нервы – она предложила голосование по вопросу о доверии директору. Это был беспрецедентный шаг. Княгиню назначили указом императрицы, и указом же она могла быть снята. Но, если бы академики выразили ей недоверие, Дашкова написала бы прошение об отставке. Из всего собрания лишь двое – П.С. Паллас и А.И. Лексель – проголосовали против княгини. Один был недоволен историей с Зуевым, другой хотел прибавки к жалованью. Лабораторию пришлось оставить. Но Дашкова выиграла, продемонстрировав поддержку большинства.