Дашкова

Его род был известен как боярский с XIV в. Отец дослужился до чина генерал-поручика, руководил сооружением пограничной линии от Азовского моря до Днепра через Крымскую степь, за что получил орден Св. Александра Невского. Губернаторствовал на Слободской Украине, управлял Смоленским и Орловским наместничествами, а затем был назначен Воронежским и Харьковским генерал-губернатором. Под Харьковом располагались очень богатые имения родни Щербинина{741}. Когда через город в 1781 г. в экспедицию в Крым проезжал адъюнкт В.Ф. Зуев, он описал дом губернатора как дворец. При этом у Евдокима Алексеевича рыльце было в пушку: Зуева он принял за тайного ревизора, угрожал, хотел посадить в тюрьму «до самой смерти» А потом вдруг велел выдать больше, чем положено, лошадей: «Мы в тебе нужды не имели и не имеем, и зачем ты приехал, Бог те знает, проезжай!»{742}

Дашкова познакомилась со Щербиниными через брата Александра Романовича, у которого имелись общие дела с харьковским губернатором. До поры до времени они даже считались друзьями. Однако позднее Воронцов уверял, что, знай он о готовящемся сговоре, и делу не бывать: «Когда б о сем заблаговременно уведомлен был, то сей свадьбы не существовало… по новым слухам, кои тогда ж носились, о болезнях, особенно головных припадках» Андрея Щербинина. Особенно Воронцова задели слова старого приятеля, «будто сын Ваш принужден был вступить в супружество с племянницею моею по собственному ее хотению и по убеждению сестры моей»{743}.

Трудно поверить, что взрослого мужчину «принудили» жениться «убеждения» будущей тещи. Но со Щербинина станется. В 1788 г. мать и сестра заставили его согласиться с опекой над собой и фактически лишили средств существования{744}. А позднее Анастасия уговорила признать наследниками и дать свою фамилию побочным детям ее брата. Видимо, Андрей Евдокимович готов был подписать что угодно, лишь бы его оставили в покое.

За девять лет до этого наша героиня просчитала выгоду дочери: она дала ей большое денежное приданое, на которое молодые смогли бы жить в ожидании наследства, а муж должен был принести земли. Такой вариант был выгоден и самому Щербинину: пока оставались живы его родители, он ничего не имел, кроме жалованья за бригадирский чин, кстати, весьма солидного. Этот чин находился между полковничьим и генеральским, но редко давался на действительной службе. С ним выходили в отставку полковники (как бы званием выше). Сделаться бригадиром значило обеспечить себя на все оставшиеся годы, недаром в XVIII в. возникло понятие «бригадирствовать» т. е. удалиться в имение и жить припеваючи. В комедии Фонвизина «Бригадир» выведен именно такой персонаж.

Сговаривая дочь за Щербинина, наша героиня, конечно, выдавала Анастасию вне своего круга, но очень выгодно. Расставшись с титулом, девушка приобретала богатство, каким не обладали ни мать, ни брат. А учитывая тихий меланхолический характер жениха, смогла бы им со временем управлять. Но чтобы понять все преимущества подобного брака, нужно было иметь голову тридцатилетней, расчетливой вдовы. В 15 же лет даже дурнушки мечтают о принцах.

И тут Екатерина Романовна проявила волю. Остается только удивляться, что за три года до этих событий императрица точно описала поведение подруги: «Разве я в своем доме не вольна? Разве дети-то не мои? …Ах она мерзавка! …Что в том, противен ли он, нравен ли он ей или нет? Она ведь моя дочь, и будет за тем, за кого я выдать ее хочу».

Так и получилось. Дашкова мыслила «мозгом principess’ы», а Анастасия в тот момент из воли матери «не выступала». Но и состояние девушки передано Екатериной II очень живо: «Она в великом смущении, побледнев и трясясь, шла через комнату, где мы сидели, и не дошед до других дверей, вдруг упала на землю, так что и поддержать никто не успел… Конечно, от печали; вот плоды вашей строгости!»

В 1786 г., когда отношения с дочерью приносили Дашковой только боль, когда стало ясно, что, несмотря на попытки съехаться с мужем, семейного счастья не получится, наша героиня напишет комедию «Тоисиоков», где госпожа Решимова говорит: «Оставь мне определить твой жребий, положись на меня, пусть я за тебя решу»{745}. Страшно подумать: императрица видела развитие событий еще до того, как они произошли, и предостерегала. А Дашкова настаивала на своем, даже когда жизнь доказала ее неправоту. «Пусть я за тебя решу». Княгиня просто не могла поверить, что способна ошибаться.

В 1775 г., накануне свадьбы, Анастасия подписала документ, в котором отказывалась от недвижимого приданого, подтвердив, что получила денежную компенсацию{746}. Не трудно догадаться, что 15-летняя девушка сделала то, чего требовала мать, вряд ли серьезно задумываясь над последствиями. Когда через 35 лет она захотела опровергнуть этот документ, суд ей отказал.