Дарующая жизнь (СИ)

Конечно, у него голос был не такой, как у эльфийских менестрелей. Даже не такой, как у менестрелей людей. Но в мире Лены он был бы звездой первой величины. Эльфы одобрительно кричали и хлопали: вроде как для полукровки, да еще не менестреля, сойдет, а Лена взяла с него слово, что он устроит ей персональный концерт. Шут даже удивился: хочешь? а что ж раньше не говорила? спою, конечно.

Один менестрель, молодой по эльфийским понятиям, пел балладу, все время глядя на Лену, ей даже неловко стало. Голос эльфа так переливался, кто казалось, будто поет по меньшей степени квартет. Песня была длинная и очень красивая, и примерно посередине до Лены дошло, почему все на нее поглядывают: эльф выводил «Аиииилллееееенаааа». «Ну вот, – улыбнулся Милит, – и стала ты героиней эльфийской баллады. Переводить не буду, это для эльфов. Очень многое придется объяснять. Но в общем – уважение, восхищение и вечная признательность».

* * *

Зима была умеренная, без лютых морозов, но и без оттепелей. На улицу Лену не тянуло: меховой одежды у нее не было, а эльфы и не знали, что такая бывает, несмотря на суровость зим Трехмирья. Они намного легче переносили холод. Приделали к курткам и плащам капюшоны, но накидывали их только при сильном ветре, а перчатки надевали градусах при пятнадцати. Люди тоже были более закаленные: Маркусу и шуту вполне хватало курток, и лишь в сильные морозы они надевали плащи. Даже сапоги у них были не меховые, просто в них надевали толстые носки и чувствовали себя прекрасно. А Лена мерзла. На месте своего плаща она однажды обнаружила более толстый и тяжелый, но и он не спасал ее, очень хотелось натянуть еще и теплую кофту или набросить на плечи старую бабушкину шаль. Почему-то здесь вязали носки, но не вязали кофт и шалей. Моду ввести, что ли?

Спас ее визит в Сайбу. Гуляя с Риной по тщательно вычищенным дорожкам дворцового парка и слушая ее рассказы о сыне, Лена так клацнула зубами, кто королева осеклась и с ужасом спросила:

– Тебе холодно, Светлая? Ну что ж ты не сказала! Пойдем, я дам тебе теплый плащ, в котором ты не замерзнешь даже в стужу.

Плащ был красивый, глубокого пурпурного цвета, украшенный изящной вышивкой и опушенный коротким белым мехом, тем же мехом подбитый, уютный, но слишком роскошный, а других у Рины не имелось. Жизнь стала казаться приятнее. Лена попросила Маркуса раздобыть ей шерсти помягче и побольше и длинные вязальные спицы. Проблем с шерстью не возникло, а спицы Маркус заказывал, и – с ума сойти! – оружейнику, зато получились они замечательными.

Две недели Лена вязала себе кофту, не слишком выпендриваясь с рисунком, но и не придерживаясь местной простоты. Шут обожал сидеть у ее ног, когда она вязала, и заставить его сесть на стул или на кровать не было никакой возможности. Он просто не понимал, почему она говорит, что пол холодный, если ему не было холодно. Маркус с интересом рассмотрел кофту, когда она ее надела, потрогал, покрутил Лену на месте и одобрительно кивнул. Следующим ее произведением был свитер для Маркуса, и с тех пор он никогда не прикасался к плащу: в свитере и куртке ему было тепло. Шут заныл, что ему тоже хочется, но у Лены кончилась шерсть, и Карис притащил ей чуть не мешок, когда отбывал в столицу с докладом, и Лена поставила производство на поток. Скоро и шут щеголял в свитере, и Карис, а там дошла очередь и до эльфов. Эльфийки начали бегать к ней на уроки. А Лене казалось таким странным, что, умея вязать тонкие и удобные чулки, не нуждавшиеся в подвязках, они не придумали, например, колготки или детские кофточки.

В кофте и меховом плаще было уже намного лучше. Лена связала себе маленькую шапочку и теперь уже смело выходила на улицу. Правда, до конца зимы оставалось уже совсем немного времени, снег и правда лежал не дольше трех месяцев, а таял так стремительно, что на пару недель лагерь просто утонул в воде.

Перезимовали лучше, чем ожидал Лиасс. Еды хватало, картошка и прочие овощи хранились хорошо: эльфы сооружали для них нечто вроде буртов, где ничего не гнило и не перемерзало. Картошка пользовалась большой популярностью. Лиасс решил непременно вырастить урожай побольше, все расспрашивал людей, как ее сажать да как за ней ухаживать, но Маркус и Карис понятия не имели, зато Лена и шут были почти профессионалами. Шута, кстати, потрясло, что она с лопатой в поле сажала картошку, и он поклялся, что никогда больше ничего подобного не допустит. Лена ничуть не расстроилась: не любила она сельское хозяйство. Да и Лиасс провел с ней разъяснительную работу, когда она путалась под ногами у эльфиек, пытаясь помогать. Он позвал Лену, привел ее в свою палатку, налил ей горячей шианы и спросил:

– Как ты думаешь, почему я не обтесываю бревна и даже не рублю дрова?

– Потому что у тебя хватает и других забот.

– Вовсе нет. У меня не так много забот. Просто это не мое дело, понимаешь?

– Конечно, не твое.

– Вот и суп варить для строителей или чистить картошку – не твое дело. Ты – Светлая. Забыла?

– Нет, но очень хотела бы забыть. Почему я не могу помочь? Ведь мне совершенно нечего делать.