Дартмур

"Боже, это из-за него ты сейчас страдаешь?"

Отринула жалостливые мысли. Шам не придет в восторг, увидев ее скорбное сочувствие. Оно его скорее разозлит, и легче ему не станет.

Маккинни ждал снаружи, смотря в обе стороны. Справа тупик, слева выход.

Наверно, где-то здесь находится его мать. В одной из этих комнат.

Это ведь удачный момент — попытаться сейчас. Другого такого может не представиться.

Взгляд Дейвила метнулся в сторону тупика. Кажется, на последнюю дверь.

Слишком напряженный. Слишком… отчаянный.

— Шам, мы должны попытаться, — она смотрела на ту дверь, в конце коридора.

Он метнул в Феликсу злой взгляд, посмотрел на ожидающего у лестницы Маккинни.

— Я не вижу на тебе видимых повреждений, а мозг все же задет.

Его голос в обычное время не отличался громкостью, хрипящий и вовсе с трудом распознавался.

— Это глупо! Упускать такой шанс.

— Я не стану рисковать тобой.

По твердому взгляду ясно — он уже для себя решил.

Окончательно и бесповоротно.

Он решил.

Да, имеет полное право. Но за нее решать он не мог.

— Это мое решение, Шам, — произнесла тихо и спокойно, заглядывая в темную зелень глаз.

Раньше они кололись. Резали. Сжигали.

Она ненавидела их так же сильно, как Дейвила целиком. Даже сильнее.

Теперь в них настоящее, неприкрытое беспокойство. И та же ненависть. За ее упрямство.

Отчаянная ненависть.

— Ты понимаешь, что я не смогу тебе помочь?

Он ждал, что она передумает. Надеялся. Что одумается. Но она лишь кивнула в ответ.

— Я не смогу ничего сделать, если что-то пойдет не так, — он разделял слова в привычной манере, стараясь достучаться до нее.

Почему ей кажется, что эти слова доставляют ему физическую боль? Словно они разодрали все горло, пока вылетали.

"Боже, Шам. Мне тоже страшно! Очень. Но ты заслуживаешь хотя бы одного адекватного родного человека рядом".

Прикрыла глаза, выдыхая.

Если у нее дрогнет голос, или она явно покажет свое волнение и страх, он возьмет ее и унесет отсюда. Она в этом не сомневалась. И неважно, что у него болит все тело — он это сделает.

Только дай повод.

— Ты можешь просто поверить в меня, — пальцы невесомо коснулись ладони его опущенной руки. — Хотя бы попытаться.

Он прикрыл глаза, медленно отворачиваясь от нее. Челюсть напряженно сомкнулась. Наверняка чувствовал боль в зубах от такого сильного давления.

Наверно, когда за тебя настолько переживают, это должно быть приятно. Но ей было неприятно смотреть, как он глушил  свою злость, старался ее скрыть.

Злился на нее, потому что она сама подвергала себя опасности.

Злился на себя за то, что не сможет помочь. За то, что он увидит ее смерть, если все полетит к чертям.

— Блять! — прорычал, не открывая глаз.

"Я иду на этот шаг не из-за смелой жертвенности, а ради тебя, Шам".

— Вы там скоро? — Маккинни топтался у лестницы, поглядывая вниз и вверх.

Тяжелый выдох Дейвила, и он распахнул глаза.

— Придется подождать. Фоукс решила принести себя в жертву.

Он развернулся и пошел туда, к той самой двери.

— Нахуя мы ее спасали тогда? — крикнул Майлз.

Фыркнула, закатывая глаза.

— Хороший вопрос, — прохрипел Дейвил.

— Вообще-то я всё слышу.

Он взялся за ручку с тяжелым вдохом.

— Еще бы слушала.

Эта словесная дуэль немного отвлекла от безумного беспокойства внутри.

Страх — безудержный. Она не в состоянии его отключить. Но и отступать не станет.

Дейвил будто почувствовал ее эмоции. Сжал пальцами узорный металл.

— Блять, — протянул, закрывая глаза, и задирая голову к потолку.

Она сжала кулаки, начиная сомневаться в собственном решении.

"Нет, ему нужно это пройти. Он не сможет спокойно жить, пока его мать остается криспи".

Его мучения должны закончиться. И сейчас подходящий момент для этого.

"И отличный день, чтобы умереть".

— Ненавижу тебя, Фоукс.

Он дернул дверь, отрезая путь назад.

Да, можно закрыть ее и уйти, но… Они уже переступили невидимую черту, когда отчаяние так велико, что его невозможно стереть. Удалить. Забыть. Его можно только пережить.

Все. Полностью.

Шам пропустил ее вперед.

Вошла, сжимая кулаки, боясь увидеть… кого? Зомби?

Нет, криспи вполне прилично выглядят, и мать Шама не исключение.

Красивая женщина. С застывшей красотой и лицом, растерявшим эмоции, но по-прежнему привлекательная.

Глаза сложно не узнать. Слишком знакомая зелень. Только пустая, словно затянутая матовой пеленой, которая не отражает и не пропускает свет. И волосы, только гораздо длиннее.

Она слышала, что у криспи замедляется старение. Они будто застывают. Изменения происходят в несколько раз медленнее. Но это были знания, которым она не особо доверяла. И теперь поняла — они правдивы.

Отец Шама выглядит набравшим годы. Не старым, но и на тридцать лет не тянет. А этой женщине сложно дать больше хотя бы тридцати пяти.

Дверь хлопнула, вырывая из оцепенения.