Дарован день

Она не трогает основ,

Скользит, на дно не погружаясь,

Случайно, вроде бы, касаясь,

Неторопливых берегов.

Любовь – поэзии под стать.

Мечтает в мире воплотиться,

Не может до конца раскрыться,

И, мучаясь, не любит ждать.

Но – ждет. Становятся одним

Любовь, тоска… И жажда жизни,

Которая прозреньем брызнет,

Но Небо властвует над ним.

Гроза

Трещит скорлупа небосвода.

На синем – слепящие реки и нервы.

Из бездны небесной рождаются воды…

Но нерв нашей связи с Землею – не прерван.

Пока под ногами земля, не уходит,

И небо пока не свернулось, как свиток…

Пока еще дышит больная природа,

Не чувствуем мы, как друг с другом мы слиты…

Во мраке грозовом

Во мраке грозовом,

в движеньи беспокойном,

Перерастёт разряд

в слепящую иглу.

Вот так же в смуте чувств

идёт путём окольным

Невысказанно мысль,

и вдруг – пронзает мглу.

Выдувают ветры

Выдувают ветры ил и пепел.

Омывают волны твердь, основу.

Так шлифует неустанно время.

…Галька, что на берег ляжет, -

Это мысль законченная камня.

Огонь и вешняя трава

Что от него останется?

Глаза

на фотографиях…

А в них – живет гроза.

Что от него останется?

Слова.

А в них – огонь и вешняя трава.

Что от него останется?

Душа.

Вне времени.

Пугающе свежа.

Жизнь – река

Жизнь не бессмысленна. И не длинна.

Она – река, со спазмами водоворотов.

А ночью в глуби звезда видна,

В лесу камышовом плещется кто-то…

Едва шевелятся плавники

Живущих в ней серебристых тварей.

Плывут селения вдоль реки,

Лес пробегает – зелено-карий…

Мосты упрямо висят над ней,

Полощет ива седые косы…

Чем глубже дно, тем она полней,

Тем отвлечённей встают вопросы.

О смерти – главный… Ей вечно жить!

Душою впасть в океан стремится,

И не заметит, как добежит,

И в нём до капельки растворится…

О Бродском

Мне раньше Бродский был не по зубам.

Да и сейчас, по краю понимания

Его стихов, иду сквозь звон и гам,

Ищу следы библейского сознания.

Деталь – конёк, сравнение – удар.

Сочится боль, и чуешь привкус яда.

Он вечно молод, неизбывно стар.

За ним толпой – учеников плеяда.

В отличие от них, он забредал

В парадоксальные пределы антиверы,

Чужие яблоки срывал, и иногда

Был среди пасынков родным и даже первым.

В далёких закоулочках души

Горела негасимая лампада…

Исчез, но, шепчут, проросло в тиши

Неведомое дерево средь Сада…

Дорога

Куда везёшь, полуслепая лошадь?

Ты мимо мельницы провозишь третий раз!

У кучера притихшего не спросишь:

Надвинул шляпу – и не видно глаз.

Зачем доверилась я тихому вознице!

Он в мыслях утонул, иль просто спит?

У встречных путников – измученные лица.

Да и у нас самих не лучше вид…

Похоже, не узнать, куда мы едем.

Вот так и будем медленно кружить…

То дождь… То солнце… Странные соседи…

Дорога – состояние души…

Реальность густа

Реальность густа, стекловодна, и давит на грудь.

Но так горячей, лучезарней, заманчивей путь:

Жить в разных стихиях: для тела, души и ума.

Держать отраженье на глади и видеть до дна.

Не просто вглядеться – проникнуть в неведомый мир.

Где розы роскошные, красок немыслимый пир…

Где белыми иглами брызжет пронзительный свет…

Где блики зеркал, и пустот незаполненных нет…

Где хор – это выдох и вдох, что единым порывом объят.

Где мир бесконечный до точки, до искорки сжат…

…А в скучной реальности –

Берег, баркас и песок.

И куртка промокла,

И влагой набряк поясок,

И боль разломала все кости,

И голод грызет…

В мозгу воспаленном

Весенняя птичка поет…

Приснилась школа

Приснилась школа. Та, которой нет.

Она сгорела в одночасье, жарко

Тому назад… не помню, сколько лет.

А вот во снах живёт до жути ярко.

И я иду вдоль окон голубых.

Сегодняшних знакомых вижу лица.

А коридор тревожно пуст и тих.

Он, как тоннель, куда-то в темень длится.

Исчезнувшая школа… До сих пор

Как существо из глубины всплывает.

Куда ведёт тот школьный коридор?

Не в классы, в бездну двери открывает…

Расставание

Хорошо бы последнюю связь оборвать

До того, как уйти соберешься.

А иначе калитка опять и опять

Будет хлопать – и ты обернешься.

А иначе завоют вослед голоса,

Куст шиповника в платье вонзится,

Будут прочной стеною тесниться леса,

Незнакомые хмуриться лица.

Для чего это бегство? Душа – пополам,

Существом бесприютно-несмелым…

Надо так расставаться: душа уже там,

Там, в грядущем. И очередь – тела.

Тайны

Открываются тайны земные,

Прозреваются тайны Небес…

Кто сказал, что глухие, немые,

Равнодушные – поле и лес?

Проникая в сознанье природы,

Слышим мысли травинки, цветка…

Лес, вздыхающий от непогоды…

Засыпающая река…

Когда жизни окончатся сроки,

Будет явной реальность души.

И молитвы знакомые строки

Поплывут в поминальной тиши.

Не увидят друзья и родные,

Сокровенное чудо чудес:

Закрываются очи земные -

Открываются очи Небес.

Клетка

Постоянно творить чудеса невозможно…

Мы – не маги-волшебники, мы – очевидцы.

Вычисления наши по-детски несложны,

Но мы видим такое, что и не приснится.

Наши мостики вдруг прорезают пространство,

Они с легкостью рушат земные каноны,

Презирая размеренность и постоянство,

Словно птицы проносятся в мареве сонном.

Но однажды заставят нас жить по минутам,

И захлопнутся клетки надежные двери.

Мы исчезнем, не тронув железные прутья,