DARKER: Рассказы (2011-2015)

Мало никогда не мечтал найти родственную душу в «Джонсон & Джонсон». Даже сексуальную партнершу — этот вопрос не рассматривался: все равно что искать анчоус в сахарнице. Мадемуазель Би всегда казалась ему приятной… но никогда такой красивой.

— Что это за новые зубы у вас, мадемуазель Би?

Сквозь рыдания она рассказала ему все. То есть ничего особенного. Какой-то верзила напал на нее поздним вечером, и пока она спрашивала себя, посягает ли он на ее честь или на кошелек, укусил ее в сгиб локтя и убежал.

— И с тех пор, с тех пор… ах, мне холодно, кошмары, тошнота, не переношу чеснок, от солнца появилось ужасное воспаление, я все время боюсь и все время хочу спать, у меня болят челюсти. Я не смею взглянуть на себя в зеркало…

В больнице ей сказали, что она не первая подверглась этому новому виду агрессии. Похоже, это уже мода. Возможно, виновато влияние всех этих вампирских фильмов про людей в промежуточном состоянии, наводнивших города в поисках смрадного вдохновения. Также ей посоветовали обратиться к психоаналитику.

— Когда я ему рассказала про солнце, про чеснок, он сказал, что… что это шок. Что у меня депрессия и… и…

Она решительно вытерла нос.

— …И что я хочу, чтобы меня заперли, вот.

Это Мало мог понять.

— И… и… и сегодня вечером, — пролепетала она, — мне захотелось… когда я вас увидела, мне захотелось…

Чего? Мадемуазель Би не была уверена. Тепла, потому что ей было холодно, защиты, потому что она боялась, контакта, потому что она была одинока, и… и кусать. Как младенцу, у которого режутся зубки.

— У меня болят зубы, так болят…

Под ручку Мало и мадемуазель Би медленно направились к метро.

Мало проводил мадемуазель Би до дома, отклонил приглашение поужинать и сбежал в бистро: ему необходимо было побыть одному, чтобы снова прокручивать в голове и пережевывать веселенький сеанс, пережитый в «Джонсон & Джонсон». Безуспешно. Было непонятно, откуда взялась такая ненависть. Присев перед запотевшей кружкой пива, он рассеянно слушал:

— Акции SDAC снова поднялись. Держу пари на «Jet-stream», ими заправляет KIP, это консультанты высшего уровня. Ты следил за банкротством «Foo»? Ланье потерял там две сотни, надо же. Ты меня удивляешь, да у них задолженность равнялась ВВП Эритреи, и…

Мало выпил полкружки, протер глаза. Мобильники звонили без умолку. Гладко выбритые административные работники младшего звена ослабляли узлы галстуков, громко разговаривая:

— Я вложился в «Xscripts», все скоро бросятся туда. А я в «ComGuard», это более краткосрочная тенденция, но мне нужны наличные для оферты «Трансбио». Я чувствую, она на подходе. Надейся! «Трансбио» на мели с тех пор, как Мертельсмен перекупил все магазины низких цен у «Pshop»! Вот увидишь, увидишь…

Мало допил пиво и почувствовал себя еще более удрученным. В его отупении слезы мадемуазель Би накладывались на искривленный рот директора по персоналу, пахло пыльным ковром, тоской, выдохшимся кофе и столичным чистящим средством, высотные здания поднимались еще выше в своей броне односторонне зеркальных стекол, зубы мадемуазель Би блестели таким же желтым блеском, как белки глаз директора, и Мало спросил себя: это и есть ад?

Он встал, расплатился и вышел.

В СМИ никогда не говорили о вампиризме. Сначала потому, что это вызвало бы насмешки, затем потому, что это вызвало бы панику, наконец потому, что сложно плюнуть в суп, который ты только что проглотил. Вампиризм распространился как по пороховой дорожке, нырнул в колыбели, взял приступом двери больниц и домов престарелых, заполонил бары и ночные клубы, взобрался в пятидесятиэтажные здания, отбил чечетку в кемпингах, вихрем пронесся по трущобам, навел ужас на собак и священников, — скорый, как насморк, коварный, как газ, необратимый, как тридцать кило урана в медном ведре.

Говорили о вспышке преступности (повод для скептических вздохов по поводу коррупции нравов, нарастающей по экспоненте). Беспокоились из-за увеличения количества депрессий (повод для лукавых анализов стресса в современной жизни). Торговцы овощами и фруктами жаловались на отток клиентов, обвиняя греческие бананы и турецкий лук-порей, вывалили массу моркови перед множеством префектур и получили довольно порядочные субвенции (только не на цветную капусту, которой всегда не везло, один Бог знает почему). Торговцы чесноком закрыли двери с тайным облегчением, удивившим их самих, и переключились на мясо по-татарски.

В конце концов, это произошло довольно стремительно.

Только летние отпуска обнажили проблему: в первый год наполовину меньше отдыхающих поджаривались на пляжах. Через год не было ни одного. Торговцы банными полотенцами и прочие пляжные рестораторы тоже вышли на демонстрации.

Они сделали это с наступлением ночи, и все сочли это абсолютно нормальным.