Дарители

– Ну вот поэтому меня и рисуют с закрытым лицом: некому было рассказать, как я выгляжу. Спасенные самоубийцы не в счет, им я не представляюсь. Но когда-то, на заре времен, люди еще помнили, кто я такой, отсюда все выражения вроде «Странника ради» – это, строго говоря, ругательство. Но сказок обо мне никто рассказывать не хотел, и все забыли. Помнили только что-то про дорогу и важность перемен в пути, хотя, поверь, у меня и получше изречения были.

Странник умолк, глядя на умирающий мир так, будто любуется им, хотя ничего красивого в нем уже не было. Слов больше не осталось, сказать было нечего. Ветер подхватывал золу, кружил ее в воздухе, и Генри бессмысленно следил за ней, чувствуя, как уходит время, которое больше не имело никакой цены. «Никогда не сдавайся», – говорил отец, но что делать в такие дни, как сегодня? Что делать, если не можешь победить? Только…

– Проиграть, – онемевшими губами пробормотал он. Странник вопросительно поднял брови. – Сдаться.

Генри резко втянул воздух сквозь сжатые зубы. Мысль, которая пришла ему в голову, казалась огромной и прекрасной, но радоваться было рано: для начала нужно кое с кем договориться.

«Мне нужна твоя помощь, – подумал он. – Я не справлюсь без тебя».

Огонь, как обычно, понял его идею еще до того, как Генри успел облечь ее в слова.

«Ты что, издеваешься? – прошипел он. – И не проси».

«Мы с тобой – единственные, кто может всех спасти. Ты – единственный. А я тебе помогу».

«Очень мило, но какой мне смысл это делать? Жертвовать собой, знаешь ли, не в моей природе».

Генри улыбнулся, не открывая глаз:

«Откуда тебе знать? Тебя всю жизнь ненавидели, а теперь ты можешь стать героем, самым великим из всех, и заодно станешь сильнее, чем когда-либо был. По-моему, неплохо».

Огонь долго молчал.

«Ты ведь обещал, – пробормотал он наконец. – Обещал, что придумаешь способ выиграть и спасти нас».

«Прости меня. Нет такого способа, но мы можем проиграть так шикарно, как никто еще не проигрывал. Мне не справиться без тебя».

Огонь вздохнул, и этот теплый, щекочущий вздох прокатился по всему телу.

«Я даже не уверен, что после такого не сдохну окончательно. В смысле, что смогу возродиться в следующий раз. Но знаешь, все это было так скучно каждый раз: ненависть, страх, борьба, смерть. Никто не заходил так далеко. Угораздило же с тобой связаться. – Он помолчал. – Ой, да пошло оно все, давай это сделаем. Это была интересная жизнь. В кои-то веки».

Генри улыбнулся. Его душили слезы, но он держал их в себе, держал изо всех сил.

«Эй. Спасибо, что ты со мной. Я рад, правда. Не у каждого есть настолько близкий друг, а?» – Он постучал себя по груди, и огонь засмеялся: оценил шутку.

Открыв глаза, Генри натолкнулся на взгляд Странника: тот покачивал головой, будто поверить не мог в то, что видит.

– Поразительно, – пробормотал он и вдруг положил ладонь Генри на голову. – Как же я люблю таких, как ты: бойцы до последней капли крови. Ты ее создал. Возможность. Из тьмы вытащил. Знаешь, я понимаю, отчего Перси так тебя полюбил. Ты такой же, как он: сама жизнь.

– От тебя это особенно приятно слышать, – ответил Генри, и Странник засмеялся беззаботным, легким смехом совсем молодого человека.

– Смотри-ка, и чувство юмора себе завел. – Он погладил Генри по голове, по-прежнему не обжигаясь: похоже, смерть ожогом не напугаешь. – Ну, вперед. Тебе пора догонять друзей.

– Зачем? – вытаращился Генри. – Я сам могу все сделать.

– Можешь. Но не обязан.

– Не ты ли говорил, что великие должны быть одни? – Генри сказал это в шутку, но Странник вполне серьезно покачал головой:

– Я и так вижу перед собой великого человека. Урок усвоен: ты узнал самого себя и не боишься быть один. Но твой брат прав: ты делаешь других хорошими людьми. Встреча с тобой меняла всех, но теперь для них, как видишь, не проблема сжечь врага – и, заметь, их не остановило то, что в доме был неучтенный человек: ты. Это теперь финальная версия реальности, и такими они и останутся: избалованный принц, мелкий жулик и человек, который предал брата. Подари им маленькое приключение напоследок. Нет на этом свете сейчас более безопасного места, чем рядом с тобой.

– Они не захотят.

– Позволь напомнить: вы все те же, кто нравился друг другу раньше, а людей связывают не только воспоминания. И даже если они вдруг погибнут в этом путешествии – чего ты не допустишь, если я тебя хоть немного знаю, – они погибнут, спасая королевство. Ты был не прав, Генри: есть большая разница в том, как умереть.

Генри медленно выдохнул и поднялся. Он был готов, только кое-что мучило его, ввинчивалось в его сердце, как игла.

– Они ведь даже не вспомнят, кто я. И никаких легенд обо мне не будет.

– О, не пади жертвой гордыни. Не обо всех героях сочиняют легенды, – ласково сказал Странник. – Смысл жизни не в том, чтобы тебя помнили.

– А в чем? В чем?