Дар берегини

Она сжала в кулаке мешочек с могильной землей на груди, надеясь почерпнуть у отца мудрости, силы и веры в свою правоту. Один раз он уже спас ее жизнь. Сейчас она ждала от него помощи в том, чтобы спасти много жизней и саму честь земли Полянской.

– Погодите, – среди тишины сказала Ельга.

Все трое повернулись к ней: хоть девушка и сидела перед ними, от нее хирдманы не ждали советов в ратном деле и почти о ней забыли.

– Древляне – наши гости, – заговорила она, одолевая дрожь. Ей было непривычно спорить с воинами о мужских делах, но она старалась, чтобы голос звучал твердо. – Мы приняли их в доме. Я поднесла им рог и призвала милость богов. Если мы теперь обойдемся с ними дурно, боги обойдутся дурно с нами. Не будет и нам удачи в этом деле.

Сразу никто ей не ответил, и Ельга заметила по лицам, что слова ее не пропали даром. Мужчины и сами знали: гостя в доме хранят боги, однако эти мысли держались в дальних закоулках их голов. Но теперь, когда об этом сказала Ельга, юная земля Полянская, отмахнуться от угрозы стало невозможно. В устах Ельги предупреждение было приговором.

И в этот миг, увидев их смущенные и озадаченные лица, Ельга впервые ощутила в своих руках священную власть – не именем отца, а свою собственную. Чувство это вызвало в ней разом испуг и воодушевление; дыхание перехватило, и она замерла, боясь спугнуть взгляд неба на своем лице.

– Можно выпустить их из Киева, – заговорил Фарлов, – пусть уедут за устье Рупины. Там уже будет не наша земля, и если мы захватим их на ночлеге, боги нам не поставят этого в вину.

– Ночевать они будут на берегу, а вдоль Днепра земля наша, – напомнил Асмунд. – А ждать, пока на Припять свернут… – он покачал головой.

Так далеко посылать дружину, чтобы сражаться на чужой земле, было задачей непростой, и даже Свену она не пришлась по нраву.

– Река, – сказал Фарлов. – На реке человек не на земле. Ни на своей, ни на чужой – ни на какой. Мы можем захватить их прямо на Днепре.

– Вспомнил, дядька, как на морях сражался? – хмыкнул Свен.

Биться на воде в лодьях у славян не было в обычае, и никто из гридей, кроме разве самого Фарлова, такого опыта не имел.

– Вода… – пробормотала Ельга, ловя смутно мелькающую мысль. Потом глубоко вдохнула. – Слушайте меня, отважные мужи!

Все трое повернулись к ней, и Ельга увидела на их суровых лицах неподдельное любопытство.

– Я знаю, как взять их в таком месте, где боги не будут хранить их и у них не будет при себе оружия. Да и ехать недалеко… Но времени мало – это нужно сделать до пира. Нынче же или завтра.

⁂

Гости из княжьей избы разошлись глубокой ночью. Требовалось много чего обговорить. Асмунд опасался, что замысел их вызовет неудовольствие киевских бояр: и при князе, а тем более без князя, такие дела можно решать только по совету «всей земли Полянской», то есть собрания старейшин. Можно было позвать хотя бы самых уважаемых киевских бояр, но и Фарлов, и Свен возражали. В этом замысле главным была тайна. Прознай о нем хоть кто-то лишний, и все рухнет.

– Мы ведь не знаем, не столковались ли они кем-то из наших, – говорил Свен. – Может, у древлян тут уже есть доброхот, кто их руку держит. Мало ли таких, что с ними породниться успел? Горлец или Будомил тот же. Сыщется добрый человек, упредит, и все псу под хвост…

– Старцы будут недовольны, это Асмунд прав, – сказала Ельга.

– Если будет наш верх, то пусть свое недовольство себе засунут… знаешь куда.

Но вот хирдманы ушли в дружинный дом. Даже гриди не должны были ничего знать до того самого мгновения, когда придет пора действовать. Ельга была утомлена, но боялась, что не заснет. Ее трясло от сознания того, какое опасное и важное дело они затеяли. Она сама придумала выход, но ее не оставляло чувство ребенка, затеявшего опасную шалость. Только накажут ее не строгие родителя, а сами боги. Пока был жив отец, ей и в голову не приходило идти против его воли. Она была бы счастлива исполнить его волю и сейчас, но как было ее узнать?

– Отец уж верно не хотел бы, чтобы эти шишки древлянские к тебе сватались! – убеждал ее Свен.

– Но он бы мог… помудрее что-нибудь придумать! А вдруг сорвется?

– Не сорвется.

Вид у Свена был спокойный и сосредоточенный. Это и успокаивало Ельгу – она поначалу боялась, что брат сгоряча наломает дров, – и подчеркивало важность дела, заставившего Свена взять себя в руки.

– Отец… однажды сам почти так сделал, – сказал он чуть погодя.

– Как?

– Это не в Киеве было. И давно. Я еще не родился. Фарлов при этом был, хочешь, у него спроси. Отец тогда в Северах воевал. Зазвал к себе старейшин северских, предлагал миром дело решить. А как они упились, велел гридям их перебить. А наутро по их городцам прошелся. Так он Сулу покорил. Ты не знала?

– Нет.

– Так моя мать в полон попала. Я от нее и услышал. Давно, еще пока сам мальцом был. Это отец тебе мысли подал, – Свен поглядел на мешочек могильной земли на груди у Ельги. – Дал бы еще мне удачи исполнить.

– Он даст тебе удачи, – Ельга положила руку ему на локоть. – Если уж мы… ты, да я, да варяги наши… мы и есть нынче вся русь…