Дар берегини

Через день Свен уехал вверх по Днепру, к устью Десны и Чернигову. Он взял десятки свой и Торгута, Ольгер и Асмунд остались с Ельгой. В Киеве еще не утихали разговоры, и Ельга не раз слышала, как отроки обсуждали тяжбу.

– Будивидичи говорят, что Годолба надо было прав лишить, как бобыля, – рассказывал Асмунд, слышавший толки на торгу. – Дескать, какой из него муж. Ни детей, ни жены…

– Ни ног! – подхватил кто-то из отроков, остальные засмеялись.

– Да из Хельва лучший ли был муж? – хмыкнул Ольгер. – Десять лет жил с женой, а детей не нажил.

– Да если подсчитать, – оживился Асмунд, – она зачала-то до смерти Хельвовой всего ничего. Он уж пластом лежал, куда ему детей делать!

– Думаешь, подсобил кто?

– Уж не без того! Хоть деверек ее меньшой. Судил бы я – уж я бы попытал его про это дело.

– Муж ее не уличал, а остальные не в праве, – осадил его Ольгер. – Хотя могла и того… как увидела, что от мужа уже землей припахивает, вот-вот ей домой ворочаться без ничего, с шестью гривнами…

– Могла деверю наплести, мол, вот мужик помрет, я за тебя выйду, будем жить, что те князья…

– Да ладно вам, что вы, как бабы! – оборвал их сонный голос Уддольва, которому они мешали дремать на лавке у стены. – Ваши, что ли, скоты?

Но, несмотря на досужие разговоры, в приговоре Ельги никто не находил ошибки, и про нее уже стали говорить, мол, премудрая у нас будет госпожа. Юность ее и девичество перестали казаться недостатками, а наоборот, подчеркивали избранность богами. Ельга, еще недавно думавшая с недоверием, «разве могу я быть как Улыба?», теперь с удивлением понимала: да ведь Улыба, наверное, была совсем как я! Посвященная богам, сестра Щека лет с двенадцати обитала на Девич-горе и мало что видела помимо нее; она жила как в заточении, пока не появился с левого берега Кий с дружиной и не пожелал взять их – деву на горе, и землю Полянскую вместе с ней. А дев Улыбиной дружины отдал в жены отрокам своим.

Но Ельга не ждала никакого Кия. Свое право она намеревалась сохранить если не для Свена, то для его детей – тех, которые родятся у него от женщины высокого рода. Пусть даже это будет древлянка…

Прошло дней шесть, как Свен уехал в Чернигов. Ждать его назад скоро не следовало, и, услышав, что сверху по Днепру прибыл спешный гонец, Ельга встревожилась: что такое? Уж не напал ли на брата кто по пути? Ведь у него два десятка, и если древляне вышли из своих земель к берегу реки и подстерегли его… Ее облило ледяной дрожью, так что сердце едва не остановилось. Не чуя под собой ног, Ельга прошла в гридницу, заставила себя сесть на место перед пустым пока престолом и только потом спокойно оглядеться в поисках гонца.

– Будь жива, госпожа! – Ей поклонился обычного вида отрок, курносый, скуластый, ничуть не похожий на вестника Мары.

Вид у него бы не так чтобы огорченный, напротив, померещилось, что он едва не подмигивает.

– От кого ты? – стараясь, чтобы голос не дрожал, едва вынося последние мгновения неизвестности, спросила Ельга. – Откуда?

– Из Любеча я. Боярин Торстен меня прислал. Передал весть радостную.

– Радостную?

В мыслях Ельги мигом возникло: внезапно умер Житимир в Искоростене, и древляне решили принести киянам клятвы покорности… Беспокоилась она только о древлянах, и ничто другое ей на ум не пришло.

– Приехал от верховий князь Ингер, Хрориков сын, с женой и дружиной. Отдыхает у Торстена, через день-другой в Киев тронется.

– К-кто?

Ельга хорошо расслышала слова отрока. Она помнила, кто такой Ингер, Хрориков сын. Но заботы последних месяцев так прочно заслонили былое ожидание, что она совсем забыла о нем. Она так привыкла к мысли, что отстаивать землю Полянскую и править ею придется им вдвоем со Свеном, что Ингеру не находилось больше места в ее мыслях.

А он приехал… Если сейчас он в Любече… или уже выехал… дороги три дня, не более… Через день-другой он будет здесь.

– Князь Ингер, с женой и дружиной, – повторил отрок.

– Что он… здоров? – сама себя не понимая, спросила Ельга, чтобы что-нибудь сказать и по возможности скрыть свои чувства.

– Устал с дороги, говорит, два месяца же из Холмогорода добирались. А так здоров, бодр. Очень, говорит, желает поскорее добраться. Мешкать не станет. Видно, уже и едет. Я, может, на день-другой его опередил.

– Отдыхай, – выдохнула Ельга.

Рагвид увел отрока, а Ельга так и сидела среди выжидательно молчащих хирдманов.

Вот и кончилось ее сказание… Недолго побыла она девой Улыбой. Как она обрадовалась бы приезду Ингера весной, пока ждала и томилась затянувшимся безвластием. Но стоило поверить в свои силы, и прежняя радость обернулась… не бедой, но тягостым разочарованием. Она не могла обрадоваться тому, что в бой с древлянами киян поведет другой человек – мужчина знатного рода, настоящий князь, тот, кому сам Ельг оставил свое наследие. Она будто бы разбежалась изо всех сил, собираясь взлететь… но шлепнулась и вот сидит, потирая ушибы.