Дар Андромеды

Он повернулся к ней. "Политическая свобода — это вопрос бумажных идеалов. Настоящая свобода — это вопрос бизнеса. Мы, наконец, разорвали наши связи с вашей страной; мы отказались от всех наших нефтяных и торговых соглашений". Он указал на радио. — Это то, что я услышал, — он снова улыбнулся ей. "Вы можете понять, почему нам нужны правильные люди, чтобы помочь нам. Я сам вернусь в Азаран, как только здесь будут улажены дипломатические дела. Мы хотим оставаться в дружеских отношениях с Великобританией, со всеми странами. Но нам нужно быть независимыми в лучшем смысле этого слова. — Значит, вы поможете нам.

Дауни почувствовала легкое беспокойство от такого внезапного поворота событий. На протяжении всей своей карьеры она старательно избегала политики, полагая, что ученые выше партийных и национальных фракций, их долг — заботиться о благополучии человечества.

— Надеюсь, я смогу что-нибудь сделать, — вежливо пробормотала она.

Салим, казалось, не слушал. Он начал хмуро изучать документы, которые она ему передала. "Нет прививки от желтой лихорадки?" — спросил он. — Вас, конечно, предупредили, что это необходимо?

— Я так не думаю, — ответила она. "Но я могу сделать это сегодня".

Он встал и заискивающе улыбнулся. — Я могу сделать кое-что получше. Так случилось, что сегодня утром здесь находится посольский врач.

Он нажал кнопку на своем интеркоме. "Спросите мисс Гамбуль, сможет ли она сделать еще одну прививку от желтой лихорадки", — сказал он секретарю.

Последовала пауза, а затем мужской голос ответил, что мисс Гамбуль может это сделать.

И снова чувство дурного предчувствия пронзило мозг Дауни. Какое-то мгновение она не могла понять причину. Потом она нашла его. Женщину-врача обычно не называли мисс. Она отвергла это подозрение как тривиальное, объяснив его неполным знанием английского языка Салимом.

Пока они ждали прибытия доктора, он подошел и прислонился к столу поближе к Дауни. — Расскажите мне о своем коллеге, докторе Джоне Флеминге. Я полагаю, он работал с вами на той шотландской исследовательской станции. Он все еще там?"

— Не могу сказать, — коротко ответила она.

"Я слышал одно сообщение о том, что он мертв".

— Боюсь, я ничего не могу вам о нем рассказать. — То каким тоном она это сказала сообщило ему все, что ему было нужно, чтобы сказать, что Флеминг жив, но он никак на это не отреагировал. Вместо этого он посмотрел на открывающуюся дверь.

— Ах, мисс Гамбуль!

Женщина в белом халате вошла без стука.

Она была темноволосой и довольно привлекательной и — никто не мог бы дать больше тридцати. У нее была безупречная кожа и красивый лоб над прекрасными темными глазами, но она ни в малейшей степени не походила на врача. Даже в своем белом халате она производила впечатление чувственности и высокой моды; Дауни была уверена, что она больше привыкла, чтобы ее называли мадемуазель, чем мисс.

И все же в ее лице была удивительная степень профессионального интеллекта и серьезности. Дауни не нравились ни твердость в ее глазах, ни тонкая линия рта, очерченная красным карандашом, но больше всего Дауни не нравилось, когда люди были загадочными. Она заметила, что ногти на руке, сжимавшей покрытое салфеткой белое блюдо, из которого торчало основание шприца, были покрыты ярко-красным лаком, а концы заострены. Дауни машинально взглянула на свои короткие, коротко подстриженные ногти. Она считала, что ни врачи, ни ученые не должны позволять себе такой негигиеничной роскоши, как длинные ногти и лак.

— Итак, профессор Дауни, какую руку вы хотели бы проколоть?

Ее голос был деловым; у нее был сильный французский акцент, с удовлетворением отметила Дауни.

Подавив мгновенную неприязнь к этой женщине, она сказала, что предпочла бы, чтобы ей сделали укол в правую руку. Она сняла пальто и закатала рукав блузки.

Мадемуазель Гамбуль промокнула плечо ватным тампоном, пропитанным спиртом. Дауни отвела взгляд, когда игла вошла внутрь. Это было сделано плохо, и неуклюжий укол заставил ее поморщиться.

Салим не отодвинулся. Он как зачарованный наблюдал за прививкой. Он начал быстро говорить. "У вас будут все возможности для вашей работы, когда вы доберетесь до нашей столицы, которая называется Балеб. Недавно мы завершили строительство лабораторий. Все, что вам нужно…

Его голос, казалось, стал хриплым, а смуглое лицо, смотревшее вниз на ее все еще обнаженную руку, затуманилось.

Она попыталась побороть чувство головокружения.

— Можно… можно мне стакан воды? — запинаясь, спросила она. "Я еще не могу быть в такой форме, как думала…"

Ее голова упала вперед. Она почувствовала твердость края стакана, прижатого к ее губам, и отпила немного воды: ее зрение немного прояснилось, и она увидела красные ногти вокруг стакана.

С неизмеримого расстояния, но ясный и угрожающий, снова донесся голос Салима.

"Итак, где доктор Флеминг? Если вы знаете, вы расскажете нам все подробности. А теперь, я повторяю, где он?"

Как будто это говорила какая-то другая женщина, Дауни услышала, как она скрупулезно описывает свою встречу в аэропорту Обаншира.