Читаем Данные достоверны полностью

Морозовы проводили нас до двери.

— Значится, в понедельник... — сказал старик.

— Берегите себя, родные! — напутствовала старушка.

В понедельник мы вновь пришли в Свентицы. Морозовы были дома. Жена захлопотала по хозяйству, а дед сразу сказал:

— Был я, значит, у Дорошевича.

— Ну что? Как?

— Да так... Купили они у меня рыбки, я хозяину и говорю: выпить, мол, надо. Я и бутылочку припас. Он не против. Ну, сели, выпили по стопочке. То да се. Я ему и закидываю: партизаны, мол, у вас есть? Нет, говорит. Плохо, говорю, живете. А у нас бывают. Новости всякие рассказывают... Он встал, дверь на замок, чтоб не помешали нам, значит, и еще по стопке наливает. Какие же, говорит, новости? А такие, говорю. Бьют, говорю, фрицев-то. Прямо по сопатке бьют. И еще в загривок накладывают. И обсказал, значит, положение на фронтах, как вы сообщали...

— Молодец, товарищ Морозов.

[117]

Вошла улыбающаяся старушка:

— Он у меня еще хоть куда! Кушайте-ка, ребята...

— Рассказывайте, рассказывайте!

— Ну, чего тут? Поговорили, значит... Он, Дорошевич-то, сильно задумался. Голову обхватил этак... Погано, говорит, мы здесь живем, ни к чему живем. Люди воюют, кровь проливают... А мы, говорит... И только рукой махнул.

— Очень хорошо... Он кем сейчас работает?

— На вокзале. Диспетчером, кажись. Ну, который поезда отправляет.

— И семья у него есть?

— Есть. Жена и двое сыновей.

— Значит, Дорошевич вам хорошим человеком показался?

— Хорошим. И раньше-то я его знавал — добрая семья была.

— Прекрасно... А что, дедушка, не съездите ли вы еще разок в Барановичи?

— К Дорошевичам то есть?

— К ним. Намекните, что партизан знаете. И посмотрите, что Дорошевич ответит.

— Понятно. А коли ответит, чтоб ему к партизанам уйти?

— Скажите, что лучше ему не уходить. Он и в городе пользу принести может.

— Понятно, милый человек... Больше ничего?

Было очевидно, что Морозов и Дорошевич давно знают друг друга, доверяют друг другу. Я улыбнулся:

— Да нет, почему же?.. Если вы убеждены, что Дорошевич — порядочный человек, откройтесь ему. Скажите прямо, что посланы партизанами и что партизаны хотят получать сведения о движении поездов через Барановичи на Минск и из Минска на Барановичи. Договоритесь, что за этими сведениями вы приедете дней через пять-шесть...

Старый рыбак задание выполнил точно. Через пять дней я держал в руках тетрадочный лист, где мелким почерком было указано, сколько поездов прошли за эти дни в Минск из Барановичей и сколько из Минска в Барановичи.

Сведения оставляли желать лучшего. Дорошевич не отметил, какое количество вагонов было в том или ином составе, что перевозил тот или иной эшелон, в какое время двигались составы.

[118]

Но все же это были хоть какие-то данные! И — главное — можно было не сомневаться, вскоре Федор Дорошевич, получив наши инструкции, станет давать те сведения, какие нужно.

— Ну как, мил человек, — спросил Морозов, — так ли сделали?

— Хорошо сделали, дедушка. Спасибо. И вам, и Дорошевичу.

Дед кивнул, но тут же поскреб в бороде:

— Тогда — просьба... Не моя, а Дорошевича, значит... Дело военное, как он понимает... И хочет, чтобы к нему кого другого не посылали, кроме меня.

— Что ж. Осторожность нужна. Он прав. Мы пока никого другого посылать и не будем. Так и передайте.

— Ладно.

— Только скажите Дорошевичу, что одного вас посылать все время тоже нельзя. Из соображений той же осторожности. Фашисты заметят, что вы зачастили, — заподозрят неладное.

— Нешто часто ездить надо?

— Вероятно, чаще, чем было до сих пор.

— Н-да... Это, мил человек, трудно.

— Я знаю. Да нужно!

Из соображений безопасности я не стал информировать Морозова, что в будущем мы намерены посылать к инженеру Дорошевичу других связных.

А старик продолжал рассуждать вслух:

— Нешто старуху когда спосылать?

— Не обременительно ей будет?

— Каждый-то день не сможет, а так когда... Да вот, спросим ее...

Жена Морозова сразу согласилась помогать мужу. Мы решили, что в Барановичи за сводками Дорошевича будут ездить старики Морозовы.

Я продолжал расспросы: о чем еще беседовал старик с Федором Дорошевичем, сколько Дорошевич получает денег, кто обычно бывает в доме?

Тут Морозова и осенило:

— Парня Дорошевича не прихлестнуть ли?

— С парнем подождем. Сейчас ему не надо, пожалуй, знать о работе отца...

Морозов глядел растерянно:

— Не надо?.. Да как же, милый человек... Ведь знает!

— Как — знает?

[119]

— Обыкновенно — как. Последний-то раз Дорошевич при сыне со мной толковал. При Николае. Я не успел тебе обсказать-то... Спрашивал парень, нельзя ли в партизаны?

— Ни в коем случае! Дорошевич должен быть вне подозрений!

— Вот и Дорошевич так рассудил... Но они там думают, может, в Барановичах еще что надо? Так помогли бы.

— Значит, вся семья...

— Не, не вся. Младшего-то сынка, Александра, они не посвятили... Пацаненок еще.

— Ну, это правильно. Мальчика пусть не привлекают. А уж если старший сын ваш разговор слышал...

Прикидывая, как научить Дорошевича давать нам исчерпывающие сведения о движении на железнодорожном узле Барановичи, мы полагали сначала послать ему развернутую форму сводки.

Перейти на страницу:

Все книги серии Военные мемуары

На ратных дорогах
На ратных дорогах

Без малого три тысячи дней провел Василий Леонтьевич Абрамов на фронтах. Он участвовал в трех войнах — империалистической, гражданской и Великой Отечественной. Его воспоминания — правдивый рассказ о виденном и пережитом. Значительная часть книги посвящена рассказам о малоизвестных событиях 1941–1943 годов. В начале Великой Отечественной войны командир 184-й дивизии В. Л. Абрамов принимал участие в боях за Крым, а потом по горным дорогам пробивался в Севастополь. С интересом читаются рассказы о встречах с фашистскими егерями на Кавказе, в частности о бое за Марухский перевал. Последние главы переносят читателя на Воронежский фронт. Там автор, командир корпуса, участвует в Курской битве. Свои воспоминания он доводит до дней выхода советских войск на правый берег Днепра.

Василий Леонтьевич Абрамов

Биографии и Мемуары / Документальное
Крылатые танки
Крылатые танки

Наши воины горделиво называли самолёт Ил-2 «крылатым танком». Враги, испытывавшие ужас при появлении советских штурмовиков, окрестили их «чёрной смертью». Вот на этих грозных машинах и сражались с немецко-фашистскими захватчиками авиаторы 335-й Витебской орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова 2-й степени штурмовой авиационной дивизии. Об их ярких подвигах рассказывает в своих воспоминаниях командир прославленного соединения генерал-лейтенант авиации С. С. Александров. Воскрешая суровые будни минувшей войны, показывая истоки массового героизма лётчиков, воздушных стрелков, инженеров, техников и младших авиаспециалистов, автор всюду на первый план выдвигает патриотизм советских людей, их беззаветную верность Родине, Коммунистической партии. Его книга рассчитана на широкий круг читателей; особый интерес представляет она для молодёжи.// Лит. запись Ю. П. Грачёва.

Сергей Сергеевич Александров

Биографии и Мемуары / Проза / Проза о войне / Военная проза / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии