Читаем Данные достоверны полностью

В Варшаве, наводненной гитлеровскими войсками и гестаповскими агентами, ежечасно рискуя жизнью, Роля-Жимерский создал офицерскую школу для подготовки командных кадров будущей Армии Людовой и вел в ней регулярные занятия.

Весной сорок четвертого года Роля-Жимерский был главнокомандующим Армии Людовой. Впоследствии он возглавлял все бои польских патриотов.

— Просим в дом, — сказал Метек.

В доме Роля-Жимерский снял свой плащ-балахон, вытащил из-за пояса брюк пистолет, положил его на лавку. Сели.

— Я рад приветствовать вас, — сказал Роля-Жимерский. — Это очень хорошо, что теперь мы будем сражаться бок о бок.

Он поведал о планах своего штаба. Основные силы Армии Людовой разворачивались тут, на Люблинщине, и отряд Метека был одним из крупных формирований. Роля-Жимерский, проведя инспекцию отряда, остался доволен Метеком и его бойцами. Он надеялся в самое короткое время создать под Люблином еще несколько отрядов.

— Бойцы найдутся, — говорил генерал. — Кроме того, нам близки батальоны хлопские, созданные крестьянской партией, хотя и есть у них этакая тенденция к автономии. Полагаю, руководство батальонов хлопских поймет все же, что действовать надо сообща.

Нас интересовала Варшава, немецкий гарнизон города, важные объекты, интересовало и то, как работает коммунистическое подполье.

— Есть люди, — коротко сказал Роля-Жимерский и улыбнулся, давая понять, что на большее он пока не уполномочен. Но тут же не удержался и рассказал о не-

[281]

которых диверсионных актах, проведенных Армией Людовой и партийным подпольем в самой Варшаве.

— Чем вам помочь? — напрямик спросил я. — Мы можем выделить некоторое количество оружия.

— Не откажемся, — сказал генерал. — Но самая главная помощь — это ваше присутствие здесь. Вы даже не представляете, как действует на людей один факт появления советских войск. Это поднимает дух, вдохновляет!

После обеда мы с Горой, посоветовавшись, обратились к Роля-Жимерскому и Метеку с просьбой принять от нас в подарок два пулемета с запасом патронов.

Наш дар был принят.

— Теперь просим навестить нас, — сказал я генералу и Метеку.

— Так сказать, требуется отдать ответный визит? — улыбнулся Роля-Жимерский.

— Как же иначе? Приезжайте завтра, если вам удобно...

Выяснилось, что это удобно.

К приезду Роля-Жимерского и Метека мы приготовили стол из московских гостинцев и, кроме того, сделали им маленький сюрприз.

Едва наши дозорные завидели коней польских товарищей, они дали знак. Навстречу гостям выехала тачанка с конными разведчиками.

Конные изображали почетный караул, а в тачанке сидел с баяном разведчик Жора Маевский. Он развернул мехи и заиграл польский национальный гимн. Тот гимн, который в годы оккупации запрещалось не только исполнять, но даже слушать.

Наши партизаны были далеко не сентиментальными людьми. Но видя, как открыто плачут, слушая свой гимн, польские крестьяне, они покашливали, опускали глаза.

Гости подъехали к штабу.

Роля-Жимерский ступил на землю.

Тут Жора после минутной паузы вновь припал щекой к баяну. Зазвучала мелодия «Интернационала».

Все стояли навытяжку, взяв под козырек, и слушали гимн, который одинаково трогает сердца всех честных людей, к какой бы национальности они ни принадлежали...

Я познакомил Роля-Жимерского и Метека с работниками штаба, показал наш радиоузел и пеленгаторную станцию.

[282]

А на прощание мы торжественно передали отряду Метека в знак вечной братской дружбы автоматы, винтовки и два противотанковых ружья.

Роля-Жимерский и Метек остались довольны подарком...

* * *

Получив накануне первого мая большое количество взрывчатых веществ и различной подрывной техники, мы обрели наконец возможность ударить по коммуникациям врага и в Польше.

— Фашистская сволочь тут еще не учена, — говорил Михаил Гора. — Да ты сам видел: ездят по железным дорогам, будто они и впрямь хозяева. И охрану держат только на станциях... Так что нашим ребятам представляется возможность врезать фрицам между глаз...

И наши «врезали».

4 мая на перегоне Демблин — Луков в 11 часов ночи громыхнул первый взрыв партизан Серафима Алексеева. Шедший на полных парах паровоз подпрыгнул и полетел с насыпи, увлекая за собой вагоны и платформы. Гитлеровцам, согнавшим на ремонт пути и растаскивание вагонов триста рабочих, только через сутки удалось восстановить движение. Вдобавок советские штурмовики, пролетавшие над железной дорогой, основательно проутюжили немцев-ремонтников.

10 мая минеры группы Илюкова на перегоне Сарны — Свидры уничтожили эшелон с восемью платформами, также перевозивший автомашины.

На следующий день Илюков поставил мины на перегоне Сарнов — Кшивда и опять свалил паровоз и семь вагонов с солдатами противника.

Перейти на страницу:

Все книги серии Военные мемуары

На ратных дорогах
На ратных дорогах

Без малого три тысячи дней провел Василий Леонтьевич Абрамов на фронтах. Он участвовал в трех войнах — империалистической, гражданской и Великой Отечественной. Его воспоминания — правдивый рассказ о виденном и пережитом. Значительная часть книги посвящена рассказам о малоизвестных событиях 1941–1943 годов. В начале Великой Отечественной войны командир 184-й дивизии В. Л. Абрамов принимал участие в боях за Крым, а потом по горным дорогам пробивался в Севастополь. С интересом читаются рассказы о встречах с фашистскими егерями на Кавказе, в частности о бое за Марухский перевал. Последние главы переносят читателя на Воронежский фронт. Там автор, командир корпуса, участвует в Курской битве. Свои воспоминания он доводит до дней выхода советских войск на правый берег Днепра.

Василий Леонтьевич Абрамов

Биографии и Мемуары / Документальное
Крылатые танки
Крылатые танки

Наши воины горделиво называли самолёт Ил-2 «крылатым танком». Враги, испытывавшие ужас при появлении советских штурмовиков, окрестили их «чёрной смертью». Вот на этих грозных машинах и сражались с немецко-фашистскими захватчиками авиаторы 335-й Витебской орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова 2-й степени штурмовой авиационной дивизии. Об их ярких подвигах рассказывает в своих воспоминаниях командир прославленного соединения генерал-лейтенант авиации С. С. Александров. Воскрешая суровые будни минувшей войны, показывая истоки массового героизма лётчиков, воздушных стрелков, инженеров, техников и младших авиаспециалистов, автор всюду на первый план выдвигает патриотизм советских людей, их беззаветную верность Родине, Коммунистической партии. Его книга рассчитана на широкий круг читателей; особый интерес представляет она для молодёжи.// Лит. запись Ю. П. Грачёва.

Сергей Сергеевич Александров

Биографии и Мемуары / Проза / Проза о войне / Военная проза / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии