Дамнат

Лив холодно взглянула на ведьму. Ночью её перемазанное грязью лицо казалось чёрным. Она сама, скорее всего, выглядела не лучше.

— Плевать на твоё озеро, — ответила Лив. — Хочешь, возвращайся.

— Нет. — Лив показалось, или Тынгет боится?

— Зачем ты это делала?

— Что именно?

— Я о демоне. Кру. Как ты стала ему служить? Кто ты такая, можешь сказать? Почему ты скрываешь лицо?

— Не знаю. Не знаю… не знаю! Сколько себя помню, всегда это делала. Вечный родил меня из…

Голос Тынгет дрогнул.

— Из зверя? Из лисы? Ты правда в это веришь?

Тынгет странно посмотрела на Лив и отползла в сторону. Уткнула голову в колени. Повисла напряженная тишина.

— Ладно, — сказала, наконец, Лив. — Времени на это нет. Надо переночевать и идти дальше.

Ведьма ничего не ответила.

— Попробуем поспать. Костёр разжигать опасно. — Лив подумала, а станет ли дамнат их преследовать? Зачем они ему? Всё равно рисковать нельзя. — Тынгет! — девушка прикоснулась к её плечу. — Не расстраивайся. Нам надо спать. Ты вообще спишь когда-нибудь?

Тынгет кивнула.

— Обнимемся. Так мы сохраним хоть какое-то тепло. А утром решим, что делать дальше.

Обе долго пытались заснуть, но, несмотря на страшную усталость, сон упорно не шёл. Лив чувствовала, что Тынгет тоже думает о событиях этой ночи. Ведьма всхлипывала. Девушка её не понимала. Кровавая убийца; лиса, обращенная в человека; безумная, бесчеловечная… ранимая? Кто она? Что она такое?

Кто сделал с ней такое? Рогволод?

Уже засыпая, Лив услышала треск кустов. Кто-то приближался. Через миг обе девушки были на ногах.

— У тебя есть какое-нибудь оружие? — шепнула Лив.

— Нет. Если только…

Тынгет подняла палку.

— Может это зверь? — спросила Лив, вооружившись булыжником.

— Нет. Это не зверь. Это человек. Раненый. Стой, где стоишь!

Человек замер. Лив услышала, как он мучительно дышит.

— Я не… — послышался слабый голос. — Я не причиню вам… вреда.

Человек шёл, загребая палую листву, опираясь одной рукой на меч, другую прижимая к животу.

— Это я. Бруд. Не бойтесь, я уже труп. Позвольте мне сказать…

Бруд закашлялся. В темноте было не видно, но судя по всему, он плевался кровью.

— Лив, лиса… подойдите, — слабеющим голосом сказал он, опустившись на одно колено. Девушки осторожно подошли, держа импровизированное оружие наготове. — Чёртов Димитр… Он предал меня, сукин сын.

— Что случилось?

— Дамнат с тем, кого ты звала Плачем и с Димитром перебили всех — обращённых, мою крепчу… всех.

Бруд согнулся в кашле. Изо рта вылетели сгустки крови. Он упал.

— Скорее, — махнул он им рукой. Голос становился всё тише. — Кажется, Живорь сбежал. Всегда знал, что пацан тот еще чертёнок… Далеко пойдёт, если выживет… Лив! Подойди… Не бойся, Лив. Я был несправедлив к тебе… Хочу искупить… Потому и бежал за вами, что было сил…

— Куда пошёл дамнат?

— Вроде к озеру… Не могу сказать точно… Они подумали, что я сдох… Твой Плач пырнул меня в самое брюхо… Лив! — Последние слова были еле слышны. Лив пришлось наклонится к самому уху. — Там, во внутреннем кармане… Жестяная коробочка… Возьми… И не держи зла, Лив…

— Не бери! — вскрикнула Тынгет, отскочив в сторону.

— Я должна, — отрезала Лив, вынув предмет. — Мой ты утопила, помнишь?

Часть IV. Падение Басилита. Волк пустошей

Престарелый Рогволод проснулся ранним утром, еще затемно. Обычное дело, к которому никак не мог привыкнуть бездельник слуга. И обнаружил, что опять обмочился. Трясущейся рукой дотянулся до трости, прислоненной к кровати, постучал по стене.

— Где ты, пес шелудивый! — заорал он. И скривился. Но не от боли. От тоски, если можно так выразиться.

Во что он превратился! Даже собственный голос был ему противен — дребезжащий, невнятный. Капризный.

Тело перестало повиноваться. Какая ирония — он, Рогволод, один из самых могущественных людей на всем белом свете, не может удержать мочу. Стоит понервничать, и всё — штаны намочены. Это в довесок к носилкам (уже два года, как он перестал ходить) и еще целой куче неприятностей, о которых не хочется и говорить. В своем теле он пленник. И ничего с этим не поделаешь.

Явился, наконец, слуга — здоровенный туповатый детина. Умом он и правда не блистал, кроме того, был склонен к скрытному пьянству, но отличался безграничной, подчас исступленной преданностью. Рогволод звал его Псом. Это прозвище ему дала Лив, драгоценный цветочек, отрада последних дней. Где она сейчас? Кажется, где-то на севере Вехании. Он скучал по ней.

Пес — единственный, кому он доверял приводить себя в порядок. Гордыня и независимость никуда не делись и в девяносто лет.