Дама сердца

Стук сердца отдавался в ее ушах, напоминая об отчаянии матери. А ведь они с отцом когда-то любили друг друга… Но все обернулось скандалами и слезами.

Одно из самых ранних воспоминаний Лили было связано с тем, как мать взяла ее за руку и отвела в кузницу. Лили будто зашла в пещеру. Лязгал молот, словно скрещивались древние мечи. Угли пылали, как зубы дракона, и она огляделась, ожидая, что грозное крылатое существо вот-вот набросится на нее.

Лили отмахнулась от воспоминаний, пытаясь успокоить сбившееся дыхание.

– Однажды, в детстве, я видела кузнеца. Потное чудовище, махавшее молотом в мою сторону. Он приказал нам убираться и никогда больше не попадаться ему на глаза.

– Лили… – успокаивающе произнес Эдж. Он быстро обошел стол и взял ее руки в свои, заставляя все внутри содрогаться. – Это было давным-давно.

– Не важно. Я… – Лили била дрожь. Она увернулась от его рук и отошла назад, прислонившись к стене. – Всю свою жизнь я знала, что не принадлежу к светскому обществу. А моя сестра – да, и я старалась, чтобы ей было комфортно везде. Я все время твердила ей, что она относится к кругу королей и королев. – Тогда она не чувствовала ни капли зависти. Но сейчас нечто подобное стало зарождаться в ее душе. – Я скажу отцу, что отвергла ваше предложение. Он не может заставить меня выйти за вас замуж, а если попытается, я уеду из города, – решила Лили.

– Не стоит. Я сам скажу ему, что не делал предложения.

– Нет, – возразила она. – Отец должен знать. Я отказываюсь от вашего предложения не на какое-то время – навсегда. Я – дочь кузнеца. Я заслужила место в этом доме, заботясь о сестре, но я никогда не стану герцогиней.

– А как же наша дружба?

Холодный воздух хлестнул Лили. Она обхватила себя руками за талию.

Если она забудет обо всем, что связывало ее с Эджем, будет страдать долгие годы. С другой стороны, она ведь всегда знала, что Эдж не для нее.

– Теперь мы не можем дружить, – промолвила она.

Все чувства вмиг исчезли с его лица. Лишь его глаза ярче обычного засверкали синевой и ледяным холодом. И Эдж отвернулся, уже, похоже, не видя ее.

Глава 6

Он спал урывками, часто просыпаясь и вновь начиная думать о Лили. Когда встало солнце, он снял кольцо с мизинца и убрал его в коробочку.

Слова Лили то и дело всплывали в сознании, и Эдж не мог не удивляться, насколько она противилась тому, что могло бы стать прямо-таки идеальным браком.

Он подумал о камердинере, этом идеальном слуге. Гонту не требовались лишние похвалы. Получаемое им жалованье подтверждало его ценность. Но менее значимых слуг наверняка порадовало бы доброе слово. Он мог передать им все через Гонта. А еще лучше – сказать лично.

Эдж оделся, не став вызывать звонком камердинера, вышел из своей комнаты и направился наверх, к лестничной клетке, ведущей в помещение для слуг. До него донесся приглушенный рокот голосов. Эдж сделал несколько шагов, и в ушах у него явственно зазвучал голос отца, предупреждавший о том, что герцог не должен заходить в людскую.

Он прислушался. Кому-то давали указания.

– Это превосходный дом для работы, вам здесь понравится… Но вы не должны попадаться на глаза его светлости. И его гостям тоже, только если вас специально позовут или этого нельзя будет избежать. Мы должны быть невидимыми для таких высокопоставленных людей, как он. Вас уволят, если он скажет дворецкому хоть слово о вас.

И голоса смолкли.

Как он мог достойно представлять свою страну, если даже не знал, что происходит под его собственной крышей, и людям, которым он платил, не разрешалось попадаться ему на глаза?

Он вернулся в свою комнату и звонком вызвал Гонта, приказав ему найти поношенную одежду.

* * *

Мальчик – подручный конюха, заблаговременно отправленный с поручением к кузнице, обнаружил таверну, в которую часто захаживал тот самый кузнец, и Эджу дали подробное описание мистера Харта.

Тем вечером, осознавая, что камердинер не уснет до его возвращения домой, Эдж вышел из кареты. Нос уловил аромат жареного мяса. В воздухе носились звуки скрипки, смешиваясь с взрывами смеха. Какой-то олух, сопровождаемый тянувшей его за руку женщиной, с размаху наткнулся на Эджа, и ожоги напомнили о себе болью.

В «Медведе и кабане» знакомых лиц не оказалось, и, кроме нескольких человек, прокряхтевших приветствия, никто не обратил на Эджа особого внимания.

В таверну вошел мужчина с копной белых волос и отросшими растрепанными бакенбардами, полностью соответствующий описанию. Кузнец уселся на стул рядом с Эджем, и до герцога донесся запах жженых углей.

– Новые посетители с монетами в карманах всегда покупают мне выпить, – сказал кузнец.

– Правда? – отозвался Эдж.

– Предположим, что так, раз уж вы первый, кого я никогда прежде здесь не видел. – Он быстро подтянул стул ближе к Эджу. – Проигрались?

– Не больше чем в любой другой день.

– Тогда садитесь и расскажите, откуда вы. У вас голос джентльмена.

– Раньше я занимался коммерцией.

– А, – улыбнулся кузнец. – Так поведайте мне, что вы натворили.

– Я ничего не совершал.

– Вы хотите сказать, что вас не поймали.

– Нет. Я не совершал никаких преступлений.