Дама сердца

– Это скорее вы проявляете легкомыслие. Травмы сказались на вашем разуме.

Он сжал пальцы Лили в кулак с кольцом внутри, заставляя ощутить тепло металла.

Впервые в жизни она осознала всю глубину ошибки своей матери. Эдж отпустил ее руку, и Лили вновь обрела способность говорить.

– Вы знаете, что моя мать…

– Да. Знаю. Но вы не такая.

– Вы не слышали ссоры моих родителей. Они спокойно говорили о том, что готовы убить друг друга. Это и называется браком.

– Вы и я совсем не такие, как наши родители.

Разве он мог знать это наверняка?

– По крайней мере… у ваших родителей был спокойный брак, – прошептала Лили.

– Пока не напечатали весь этот вздор.

От его слов Лили похолодела, ее будто сковало льдом, не давая пошевелиться. Она крепко сжимала кольцо в руке. Лили отошла, повернувшись к лестнице:

– Я должна идти.

Одним большим шагом он сократил разделявшее их расстояние, остановив Лили прежде, чем она взялась за перила.

– Не позволяйте тому, что совершила ваша мать, отражаться на вас, – сказал он.

– Я не принадлежу миру, в котором живу, – категорично произнесла она. – Я знаю это с тех пор, как себя помню. И, кроме того, брак – глупый институт, приносящий множество страданий.

– Вы не предостерегали меня подобным образом, когда думали, что я мог сделать предложение вашей сестре.

– Она – дочь своего отца. Поэтому она многого ждет от этого мира, обожает быть в центре внимания. И выглядит так, как подобает герцогине.

– Как же?

Лили расправила плечи и махнула рукой:

– Вы знаете. Такая светская внешность.

– Никогда не замечал, что моя мать чем-то сильно отличается от остальных – разве что серьги у нее больше, чем у других женщин. И она не была герцогиней всю свою жизнь.

– С таким же успехом она могла ею быть, – подернула плечами Лили. – Это для нее естественно. Этот титул «сел» бы на мою сестру как влитой. Люди не стали бы судачить о ней так, как обо мне.

– Понимаю. Меня не порадовало, когда жизнь моего отца стала достоянием общественности, – сказал Эджворт.

Все свои важные разговоры Лили пересказывала сестре, но передавать ей содержание этой беседы не собиралась. Она крепче сжала кольцо в руке и вернулась в обеденный зал. За спиной послышались шаги Эджа.

Она положила кольцо ему в руку. От тепла его пальцев стало так хорошо на сердце… Лили убрала руки за спину и сжала их, словно пытаясь стереть отпечаток металла и прикосновения. Но это не помогло.

Она вскинула подбородок, но не решилась взглянуть ему в глаза:

– Я очень переживаю из-за того, что произошло с вашим отцом.

– Ваше происхождение не имеет для меня никакого значения. – Эдж снова надел кольцо себе на мизинец. – Важно то, что вы говорите.

– Я не знала спокойной жизни, пока родители не перестали жить вместе. С мамой и так было трудно, а отец только еще больше ее испортил.

– Вы знали о жизни моего отца? – спросил Эдж.

Лили не ответила. Конечно, она знала.

– Мне достались все блага этой жизни, но я работал, чтобы стать достойным их, – промолвил Эджворт. – Я долго не осознавал, как мое положение отдалило меня ото всех остальных, даже от моей семьи. Я считал себя достаточно сообразительным, чтобы не упускать правду жизни. А потом выяснил, уже постфактум, что оба моих брата знали о любовнице моего отца и обсуждали это между собой, но ничего не говорили мне. Даже мужчины в моем клубе знали об этом. Один я не знал.

– Ну я-то знаю секреты моей семьи. И предпочла бы пребывать в неведении.

Он ослабил сцепленные за ее спиной руки и сжал кончики ее пальцев.

– Я больше не могу пребывать в неведении. У меня есть обязанности. И вы можете помогать мне. Вы – еще одни глаза и уши. – Он провел большим пальцем по ее ладони. – И друг.

Лили выдохнула и отступила, наблюдая, как медленно разъединяются их руки.

– Вам не нужен кто-то еще. Вы и так довольно легко можете все узнать. Просто спросите людей.

– Не думаю, что мне так хочется общаться с этими людьми. – Он повернулся и выглянул в окно, лишив Лили возможности видеть его лицо. – И я не могу вписаться в мир остальных. Мне трудно впитать их культуру и понять их образ действий. Я чувствую стену между нами. Стену между мной и большинством людей.

– Я чувствую такую же стену. – Лили скользила взглядом по прядям волос, которые завивались у его ушей, смягчаясь на затылке. – Как я могу помочь, когда я ничем не отличаюсь от вас, разве что вы находитесь на вершине, а я – внизу?

– Значит, и вы хотите держаться на расстоянии, Лили Хайтауэр.

Он не мог выносить это в одиночку. Он пытался. В его присутствии люди переставали быть самими собой. Они или старались произвести на него впечатление, или раздражали его.

Лили подошла к Эджу. Он не шелохнулся, лишь взглянул на нее. Глаза Лили горели вызовом.

– Однажды мне стало интересно, какой была бы моя жизнь, не родись я в этом доме, – призналась она. – Прошлым летом, когда мы с тетей Мэри отправились по магазинам, я притворилась, что хочу увидеть дом, в котором росла моя мать. Я знала, что по соседству находится кузница. Я не хотела видеть кузнеца – только жизнь, которая могла быть моей.