Дальше фронта

Да что же это я вас, друзья, баснями кормлю? Извольте за мной, каютки вам определим, посидим в удобном месте, потолкуем не спеша. Я, помнится, когда в похожую заморочку попал, долго пытался понять, что и как. Вам легче…

— Александр Иванович тут совершенно ни при чем, — счел нужным отметить Вадим. — Это абсолютно наша личная инициатива. И пути отхода у нас железные. Если что — триста шагов, и мы снова дома.

— Ну, я бы так категорически не заявлял. Бывали замужем, знаем. Я вот, если вам интересно, однажды принял предложение давнего знакомца прогуляться, не далеко и ненадолго, так до сих пор не могу домой возвратиться. Дорогу забыл…

Капитан показался Ляхову очень общительным человеком. Возможно, потому что долгое время не имел подходящих собеседников. А, может быть, это у него просто манера такая — заговорить людей до полной растерянности, а потом… Что именно потом, он придумать не успел.

— Один вопрос можно? — Капитан Воронцов перевел взгляд с Вадима на Ляхова, словно бы соображая, кто сможет ответить лучше.

А они оба, машинально, дуплетом ответили:

— Конечно!

— Молодцы!

Воронцов был лет на десять старше каждого из них, да и нашивки внушали уважение. Контр-адмирал как минимум. Поэтому покровительственно-ироническая оценка двойников не обидела. Кроме того, лицо у него было очень уж располагающее, дышащее, как любил выражаться тот же Жюль Верн, доброжелательностью и благородством.

— Вопрос такой — как вы считаете, где мы сейчас находимся? Можете не спешить, подумайте.

Пока шли по верхней палубе, потом поднимались в открытом лифте сквозь ярусы занимающей две трети корабля надстройки, Ляхов удивлялся.

Никогда ему не приходилось видеть воочию столь обширных и роскошных помещений. Листал, конечно, книжки с фотографиями интерьеров старинных лайнеров, чемпионов «Голубой ленты Атлантики», но наяву — это совсем другое.

Бесчисленные двери пустующих кают, выходящие в сквозные стометровые коридоры шести палуб, устланные ручной работы коврами. Широкие, как в Эрмитаже, лестницы, литые из бронзы фигуры античных богов и героев, держащие в руках электрические факелы. Открытые променад-деки, выстеленные драгоценным розовым деревом кебрахо.

И какая-то пугающая пустота этих коридоров и палуб. Здесь следовало бы шуметь, прогуливаться, веселиться сотням людей, заплативших бешеные деньги за скоростной трансатлантический переход. Греметь музыке оркестров, перекликиваться детям и стюардам. А тут — никого. И их строенные шаги звучат так безнадежно одиноко!

Не знали они, насколько одиноко было Воронцову в Замке!

Зато бар в кормовой части Солнечной палубы был как раз таким, чтобы снять накопившееся напряжение. Всего четыре столика у панорамного окна, обращенного к выходу из фьорда. Мягкие кресла. Мгновенно появившийся стюард в кителе, немногим уступающем в представительности капитанскому. Шампанское, и сыр, и холодные морепродукты. Приглушенная музыка из скрытых драпировкой динамиков.

Хорошо.

И Ляхова совершенно не интересовала сейчас судьба ждущих его приказа бойцов поручика Колосова. Как-то ему думалось, что все обойдется наилучшим образом. Делай что-нибудь, не делай, все едино!

Пришла пора ответить на заданный как бы между прочим вопрос.

— Мне кажется, все-таки в Новой Зеландии. Судя по рельефу и склонению солнца над горизонтом, — при этом он глянул на часы. Если сделать поправку по отношению к среднеевропейскому времени, примерно так и выходит.

— Тут-то сомнений нет, почти любой знающий географию догадается. А насчет другого? Исторической эпохи, например?

Воронцов смотрел с располагающей улыбкой, будто ведущий игры-викторины, предлагающий делать ставки.

Вопрос поставил в тупик обоих Ляховых. Если не считать время тем самым, единственным, так ответ и не просматривается. С начала антропогенного периода кайнозойской эры климат на Земле существенно не менялся, а, получив кое-какое представление о фокусах хронофизики, они не исключали самых диких вариантов. Сам по себе подобный поселок и корабли на рейде могут дислоцироваться в любой точке ближайшего миллионолетия.

— Извините, Дмитрий Сергеевич, информации не хватает. «Валгалла» ваша — первая четверть прошлого века, архитектура поселка почти оттуда же, Александр Иванович обретается в нашем пятом году. Логично было бы так и ответить, но сам вопрос предполагает подвох. Поэтому, простите, пальцем в небо тыкать — настроения нет.

— Тоже здраво. Так вот, к вашему сведению, по правую сторону фьорда, и на пароходе, соответственно, у нас сейчас тысяча девятьсот двадцать пятый год. Но если через тот вон хребет перевалить — будет две тысячи пятьдесят шестой. У нас там тоже кое-какие плавсредства есть, при случае прогуляться можно. Интересно, правда?

Да уж, куда интереснее.

— Какой исторической реальности? — только и спросил Вадим.