Далеко от Земли

– Если только дворником, – я чуть улыбнулся. – Профессия перспективная и востребованная обществом. В НПОЛе площади меж корпусами немаленькие.

– Не, ну правда…

– Лен, не болтай ерунду. Там кругом посты с вохровцами, допуск на допуске. Какой допуск, по-твоему, будет иметь недавний клиент психушки?

Сестрёнка лишь горестно вздохнула.

– Ничего, – я вновь ободряюще улыбнулся. – Не дрейфь, сестричка, прорвёмся. Жив, уже неплохо по нынешним временам. В этом огромном мире полно профессий, доступных даже психам!

Последней под уборку попала моя собственная комната. Ящик письменного стола выдвинулся мягко – не зря отец мазал тальком. Перебирая всякую мелочь, я раскрыл блокнот и замер.

– Тоша, ты скоро? А то картошка готова! – Вытирая руки кухонным полотенцем, Ленка протопала в мою комнату. Остановилась, глядя на то, как я держу в руках фотографии.

– Тоша… – её голос тихий-тихий, даже какой-то жалобный. – А ты Марину тоже… совсем-совсем не помнишь?

– Марину? – я наморщил лоб.

Глаза у Ленки отчаянные, и в них дикий коктейль страстей. Тут и задавленный страх, и непередаваемо острая жалость…

– Ну… ты её ещё Вейлой звал.

Что-то вдруг будто ухнуло в голове.

«Скажи, Антоша… если что… как ты будешь жить без меня?»

Телефон на столике зазвонил длинными трескучими очередями.

– Да?

– Антон? – голос в трубке бодр и жизнерадостен донельзя. – А я похвастаться хочу. Я в аспирантуру поступила, вот!

– Ну молодец, чего тут скажешь. Поздравляю!

– Антоша, и ты сможешь! Видишь, не препятствие это, дурка!

Необыкновенные, неземные глаза с фотографии смотрят пристально и чуть печально.

«Скажи, Антоша… если что… как ты будешь жить без меня?»

– Слушай, Нин, – прервал я поток жизнерадостности, льющийся из трубки. – Ты за мной больше не ходи, пожалуйста. Всё равно дело дохлое. Я на тебе никогда не женюсь.

Трубка легла на аппарат с пустым костяным стуком.

– Ну что там у нас с картошкой?

Вместо ответа Ленка тихо заплакала.

– Ну… ну… – я привлёк её к себе. – Прорвёмся и через это…

– Ох, Тоша… – она всхлипнула. – Как же ты влип… и сам себе все пути дальше рубишь… и я это вижу, а помочь тебе не могу…

– Человек, помоги себе сам, – медленно произнёс я. – Человек…

– Ладно, братик… – она вновь всхлипнула. – Пойдём кушать, а то и правда картошка остынет…

Однако доесть картошку и огуречный салат нам не дали. Вновь раздался звонок, на сей раз в дверь.

– Кто? – я заглянул в «глазок» и слегка оторопел. – Георгий Александрович?

– Да-да. Вы не взыщите, Антон, но поговорить нужно срочно.

Поколебавшись полсекунды, я отпер дверь, впуская в прихожую хорошо знакомого «психиатра». С ним имелся в наличии ещё какой-то тип явно гэбэшной породы с резкими монгольскими чертами лица.

– Знакомьтесь, это вот капитан КГБ Сагдеев Талгат Мусабаевич, – верно истолковал мой недоуменный взгляд «психиатр». – Здравствуйте… ээээ… Лена? Да, очень приятно. Вы уж извините, молодые люди, что мы нарушаем ваш семейный обед, но поговорить необходимо прямо сейчас.

– Ну, раз необходимо… – я сделал жест в сторону зала. – Прошу.

Усевшись на диван, я выжидающе уставился на незваных гостей.

– Не будем тянуть кота за хвост, – начал Георгий Александрович. – Вы вспомнили.

– Что именно?

Взгляд «психиатра» отвердел.

– Антон Эдуардович, это не шутки. Вот товарищ Сагдеев единственный, кто выжил в автокатастрофе, устроенной Рязанцевой Мариной Денисовной… будем за неимением лучшего так её называть. Из оперативных агентов, настигших вас на кладбище, один скончался на месте, остальные лишились памяти. Не так глубоко, как вы, правда, но всё-таки… А сумасшествие вашей знакомой Нины Смирновой? Эта Марина, простите, – за ней самому Вольфу Мессингу только тапочки носить. Дистанционная бессловестная суггестия ужасающей силы…

Пауза. Я терпеливо ждал продолжения.

– Антон Эдуардович, согласитесь, жаловаться на плохое обращение с нашей стороны вам просто грех. Но есть ведь ещё и государственные интересы. Учитывая, что вы также изрядно пострадали от действий Рязанцевой… право, не хотелось бы усугублять дело. Пентотал натрия и прочие такие препараты… знаете ли, они вовсе не безвредны для уже повреждённой психики. Поэтому мы просто рассчитываем на вашу искренность.

– Спрашивайте, – улыбнулся я.

– Вопрос первый. Кто она?

– Вас интересует её настоящее имя? Вейла. Она венерианка.

– Как, простите?

– Венерианка. Ну живёт на Венере.

Гэбисты переглянулись.

– А зачем вы побежали на кладбище? – подал голос молчавший до сих пор товарищ Сагдеев.

– Видите ли… на кладбищах обычно и находятся порталы, посредством которых венериане попадают на Землю.

– То есть?

– Ну как вам объяснить… идёшь-идёшь по тропочке, и вот ты уже на Венере. И оттуда к нам таким же манером соответственно.

Долгая пауза. «Психиатр» пристально и цепко всматривался в мои глаза. Я ответил ему детской улыбкой.

– Ну хорошо… – взгляд Георгия Александровича потух. – Вы извините, что так внезапно побеспокоили вас. Выздоравливайте.

Глава последняя Ничто не проходит бесследно

– …Да не переживайте вы так, тётенька. Три нуля срезают, эка! Да они за год-два опять нарастут, те нули!