Далеко от яблони

– Эй, – прошептала Лорен, выдернув Майю из задумчивости.

– Что?

Лорен показала на отца, который протягивал обеим по свертку.

– О. – Майя взяла свой.

– Откройте потом, когда я уеду, – проговорил папа. – Хочу, чтобы вы обо мне помнили, вот и все.

– Ты же не умираешь, – сказала Майя. Она произнесла это в шутку, чтобы разрядить обстановку, но слова прозвучали неожиданно резко, как упрек, а не отрадный факт. – Ты просто переезжаешь на другую улицу. Мы хоть сегодня могли бы вместе поужинать.

Вот сейчас папа скажет: «Давайте сегодня вместе поужинаем». Не сказал. Еще раз поцеловал дочерей на прощание – колючая щетина царапнула щеку Майи, – сел в машину и уехал. Лорен помахала ему, Майя – нет. Облако тоски окутало ее мысленный взор, когда автомобиль скрылся за поворотом; окутало, а потом рассеялось, исчезло – так же, как и отец.

– Девочки… – начала мама, однако Майя молча прошла мимо нее в дом. Не хотела она ее слушать, ни сейчас, ни позже, ни вообще.

– Короче, – сказала Майя Хоакину и Грейс, сидевшим напротив нее за столиком в кофейне, – мои родители разводятся.

Утром, в дýше, она репетировала эту фразу. Сперва произнести ее было трудно, и тогда Майя выключила горячую воду, и шок от холодной помог словам пробиться наружу. К тому времени как она добралась до конца предложения, зубы у нее стучали, а губы сделались синими.

– Ничего себе, – отреагировал Хоакин, хотя, судя по выражению его лица, удивился он не слишком. На взгляд Майи, ее сводного брата можно было бы счесть очень даже симпатичным парнем, если бы не эти глаза, которые фиксировали любое движение и постоянно перемещались с одного объекта на другой. В этом он немного смахивал на кота, который пытается поймать луч лазерной указки, но, конечно, об этом Майя ему не сказала. Едва ли Хоакин оценит ее юмор.

– Что, правда? – вытаращилась Грейс. Вот кто выглядел по-настоящему изумленным. Она не выпустила изо рта соломинку, через которую пила кофе со льдом, и на пластмассовой трубочке отпечатались следы ее розового блеска для губ, а верхняя часть соломинки уже была изрядно пожевана. – И когда они сообщили тебе об этом?

– На прошлой неделе. Папа съехал сегодня утром. – Майя пожала плечами и потянулась за печеньем. Угощение предназначалось якобы для всех, но большую часть слопала она. – Снял квартиру в десяти минутах езды от нас. Во всяком случае, так он говорит. Спал и видел, как бы поскорее смыться. – Эти слова Майя тоже старательно репетировала, однако выговорить их не помогла даже холодная вода. Они и сейчас дались ей с трудом.

– Мама психует? – спросил Хоакин.

Одновременно прозвучал вопрос Грейс:

– А на твое удочерение это не повлияет?

– Чего? – взвизгнула Майя. – Каким образом это может повлиять на удочерение? Блин, мне уже пятнадцать! Все бумаги давно подписаны!

– Я имела в виду, – глаза Грейс виновато – не невинно – расширились, – это ведь не отменяет удочерения, так? Твои родители могут развестись, но в конечном счете на тебе это никак не скажется.

Майя закатила глаза.

– Хоакин, объясни хоть ты ей, – она ткнула пальцем в Грейс. – Скажи, что развод не влияет на удочерение.

Хоакин перевел взгляд с одной сестры на другую.

– Развод не влияет на удочерение, – послушно повторил он. – По крайней мере, я так думаю. Правда, я в этой сфере не лучший специалист.

Майя и Грейс как по команде отвели глаза. Порой они слишком легко забывали, что их брат не всегда жил с опекунами, Марком и Линдой. Это они привезли его сегодня в кофейню. Сказали, что едут за покупками в соседний торговый центр, хотя Майя на 99 процентов была уверена, что им просто захотелось посмотреть на нее и Грейс.

Тем не менее они на самом деле оказались приятными людьми. Марк – высокий, гораздо выше Майиного папы – даже такого, каким она представляла его в детстве. Марк пожал обеим девушкам руки и улыбнулся улыбкой гордого отца. Линда, милая и дружелюбная, на прощание легонько стиснула ладонь Хоакина. «Оставайся столько, сколько захочешь», – сказала она, и Хоакин кивнул. Со стороны Марк и Линда выглядели настоящими родителями, Хоакин – их сыном.

В эту минуту, однако, он методично рвал бумажную салфетку на ровные квадратики. Майя задалась вопросом, ей ли одной в семье удалось избежать этой мерзкой привычки. Увернулась от пули, подумала она. Грейс тем временем опять сунула в рот соломинку и бессознательно продолжила ее жевать.

– Извини, – сказала она Майе. Стоит признать, на лице у нее действительно было написано раскаяние. – Я просто хотела убедиться, что ты в порядке.

– Все норм, – подтвердила Майя. Хоакин взглянул на нее, подняв бровь. – Правда норм. Родители ссорились как сумасшедшие. Мечтаю о тихом вечере, когда мама с папой не орут друг на друга так, что стены трясутся. Может даже смогу спать по ночам.

Грейс кивнула, но как-то неубедительно. Отчаянно желая сменить тему, Майя устремила взор на Хоакина.

– Ну а у тебя как дела? Что новенького?

– Марк и Линда собираются меня усыновить.

Майя поперхнулась печеньем.

– Что? – Грейс выдернула изо рта трубочку. – Серьезно? Хоакин, это же здорово!