Да, нет, возможно

Ладно, возможно, отчасти это правда. Отчасти. Но вдруг Гейб прав! Не насчет Фифи – эта мысль была ужасна, – а в том, что люди поддерживают Россума только тогда, когда им это удобно. Ведь так и есть. Давайте пойдем по домам с агитацией… когда у нас будет на это время. Давайте бороться с идеей господства белых, только так, чтобы нам не пришлось прерывать воскресный отдых. Да, я тоже не идеален. И виноват не меньше других. Но я хотя бы пытаюсь.

И что они себе в голову вбили насчет Майи? Мама знает: она не моя девушка. Майя вообще не видит смысла в отношениях. И даже если бы и видела, вряд ли рассматривает меня в качестве кандидата. Мы друзья. «Собратья по агитации», как сказал Нолан. Друзья, которые обходят дома и иногда делятся друг с другом своими переживаниями.

Самое плохое, что как раз этим-то я и не могу с ней поделиться. «Привет, Майя, моя мама считает тебя моей девушкой. Уверен, ты отнесешься к этому спокойно». Насколько мне известно, мама делится этой своей идеей с окружающими. С Алиной, например. Майя, возможно, думает, что я уверен, будто мы встречаемся. Ох, это был бы веселенький разговор. Жду не дождусь, каково это: узнать, что тебя отвергла девчонка, по которой ты…

Ладно, неважно.

В горле у меня собирается твердый и тяжелый комок. А ведь еще час назад я думал, что никогда не перестану улыбаться.

Быстро моргая, я открываю ноутбук. Нужно отвлечься. Например, на листовки против поправки № 28. Я вполне могу ими заняться. Хотя они не очень хорошо отвлекают меня от мыслей о Майе.

Впрочем, с этой задачей ничто не справится.

К 11 часам утра я уже перепробовал все шрифты, цвета и дизайны. Понятия не имею, какой из них смотрится хорошо – и смотрится ли хорошо хотя бы один из них. В голове крутится только одно: Майя мне до сих пор не написала, бабушка не стучала, Софи все еще спит, а мама…

Не хочу с ней разговаривать.

Ощущение такое, что меня тогда просто разорвет.

Нужно написать в общий чат. Я открываю вкладку сообщений, пальцы так и летают над клавиатурой.

Джейми: Я так зол на маму

аааааарлыиснгыафжшаэф

Дрю: воу, чтпрсхдт

Джейми: Честное слово, просто ААААААА

она так пренебрежительно относится к моим попыткам остановить поправку № 28

и даже к работе у Россума!!!

Дрю: серьезно? Я думал, это была ее идея

Джейми: ТАК ДА

Но сейчас мне нужно все бросить и заниматься бат-мицвой,

как будто нельзя делать то и другое одновременно!!

Дрю: сочувствую, чел, отстой!

Фелипе: Простите, я на работе, покупатели только что ушли, представьте, кому-то приспичило купить замороженный йогурт в 11 утра??? Что тут у нас

Черт, Джейми, мне жаль. Может, она просто нервничает из-за бат-мицвы?

Джейми: но не обязательно же вести себя так снисходительно! Она считает, я занимаюсь всем этим только ради возможности провести время с Майей. Говорит, да сходите вы на нормальное свидание просто

Дрю: Уппппссс

слушай, врать не буду, мы сначала то же самое подумали, НО

сейчас ясно, что агитация и прочее много для тебя значат

Я остолбенело смотрю на экран. Значит, все так думают. Все мои усилия: и агитация, и листовки – все ради возможности побыть с Майей.

Нравится ли мне проводить с ней время? Да. Нравится ли придумывать разные штуки? Да. Влюблен ли я в нее? Да. Признаю. Но я всем этим занимаюсь не из-за нее. Нельзя так говорить: это же все равно что заявить, будто мне плевать и на поправку № 28, и на кампанию, и на исламофобию и антисемитизм, и на фанатизм – да на все. Как можно думать, будто я все это делаю ради того, чтобы Майя в меня влюбилась. Разве можно вообще заставить кого-то себя полюбить!

Я перечитываю сообщение Дрю и… да, мне нужно остыть. Он ведь пишет, что понял, как много это для меня значит.

Так почему мне кажется, будто он говорит прямо противоположные вещи?

Может быть, на самом деле не Дрю сомневается в моей искренности.

Я качаю головой, на секунду зажмуриваюсь, а потом снова поворачиваюсь к экрану.