Да, нет, возможно

Я сажусь напротив, стараясь вести себя как обычно. Хотя в кафе Intermezzo это не так и просто. Весь зал залит мягким светом свечей и заставлен крохотными столиками, за которыми едва можно поместиться вдвоем. Официанты и официантки снуют по узким проходам с подносами, заставленными кружками, от чужих разговоров кругом стоит легкий гул.

Майя по-прежнему молчит.

– Все в порядке?

– Ой… Да! – Она вздрагивает и поднимает на меня глаза с легкой улыбкой. – Прости. Задумалась.

– Все хорошо.

– Просто я… – Она корчит гримаску, смысл которой я не могу расшифровать. – Так странно. Обычно мы приходим сюда с Сарой.

– А. – Я мешкаю немного. – Если хочешь…

– Нет! Что ты! – быстро перебивает Майя. – Мы потом с ней сюда сходим еще раз. Просто я вдруг поняла, как редко мы в последнее время видимся. Из-за ее расписания встречу не так просто устроить. Сара вечно занята, а теперь еще, возможно, и уедет раньше в университет. Если ее позовут на ту работу, куда она отправила резюме. – Она на секунду умолкает, глядя на свечу в центре нашего столика. – У меня такое ощущение, словно Сара нашла мне замену, понимаешь? У нее есть подруга, Дженна, и Сара ею просто одержима. То есть да, мы почти не видимся, но, когда все же видимся, я только и слышу про эту Дженну. А вчера – слушай, это правда глупо, я знаю – я весь день ждала, чтобы она поздравила меня с окончанием Рамадана, потому что она никогда не забывает это сделать. Но этого так и не случилось, и тут я захожу на ее страницу в Instagram[16] и… – Майя быстро поднимает на меня глаза и смущается. – Прости, Джейми. Тебе необязательно слушать об этих дурацких сложностях…

– Они не дурацкие. На твоем месте я бы очень расстроился. Возможно, тебе стоит рассказать ей о своих переживаниях.

– Возможно. Все это сбивает меня с толку. Именно поэтому я и хочу стать ветеринаром. С животными намного проще.

– Что верно, то верно. Люди отстой. Кому они вообще нужны.

– Точно. – Она смотрит по сторонам и едва заметно улыбается. – Но наблюдать за ними довольно весело. Особенно тут.

Я смотрю в том же направлении и вижу мужчину и женщину, которые только что заняли соседний стол. Майя наклоняется ко мне с заговорщицким видом.

– Ты же понимаешь, что почти все здесь пришли на первое свидание? – шепчет она. – Это же главная фабрика романтики в Атланте.

– Знаю! Мои папа и мама на свое первое свидание тоже ходили в кафе Intermezzo. Не в это. В то, которое в Бакхэде.

Майя на секунду широко распахивает глаза.

Вот я дурак. Это какой-то новый уровень идиотизма, просто невероятно. Кто вообще говорит такое? Кто начинает рассуждать о первом свидании родителей? Кто говорит девушкам о том, что оно было именно здесь?

– Ясно. – Майя прикусывает губу.

Прикусывает губу. Люди обычно делают так, когда испуганы и стараются при этом не задеть чувства того, кто их напугал. Я могу ее понять. Как ей не испугаться? Я, считайте, только что предложил ей выйти за меня замуж и нарожать детишек. Опустив взгляд на руки и чувствуя, как колотится сердце, я думаю, что лучше…

– Можно тебя кое о чем спросить? – говорит Майя.

– Что? А, да, конечно.

– Мне интересно, почему… – Она запинается, потом продолжает: – Почему ты никогда не говоришь об отце?

– Об отце? – вздрагиваю я.

– Неважно. Нам не обязательно о нем говорить, – быстро добавляет Майя.

– Нет, все в порядке, – возражаю я, чувствуя, как постепенно приходит в норму пульс. Поймав взгляд Майи, я не вижу в нем ничего, кроме любопытства.

Она не испугалась.

Поверить не могу.

– Мы можем поговорить о нем, – объясняю я. – Просто мы не слишком много общаемся. Мои родители развелись, когда мне было шесть лет. Ты моего папу и не помнишь, наверное: он всегда был на работе, даже когда еще жил с нами. А сейчас он живет в Нидерландах. Мы с Софи каждое лето уезжаем туда на несколько недель.

– Я не знала. Этим летом вы тоже поедете?

– В конце июля, – киваю я. – На бат-мицву он не приедет. Говорит, лучше побережет дни отпуска на время нашего визита.

– Погоди, но бат-мицвы же вроде бы очень важны? А он просто не приедет? – удивленно переспрашивает Майя.

– Он и на мою не приехал. Просто ему в детстве бар-мицву не устраивали, поэтому для него они не кажутся таким уж событием. – Я пожимаю плечами. – Зато, когда мы к нему приезжаем, он занимается только нами. Берет в аренду велосипеды, чтобы мы могли каждый день ездить в город и есть блины в ресторанах. Знает всех и каждого. Софи похожа на него: папа тоже с кем угодно найдет общий язык. Мама всегда думала, что однажды он решит баллотироваться в парламент. Говорит, слишком уж он обаятельный. Как политик, только он не политик.

– Не могу решить, комплимент ли это, – смеется Майя.

– Вряд ли, – улыбаюсь я.

И, даже зная это, все равно хочу, чтобы и про меня можно было так сказать. Слишком обаятельный.

– Но вам, наверное, тяжело, раз он почти не приезжает домой?

– Его дом в Утрехте.

– Боже, и все это время ты слушал, как я ною о том, что папа теперь живет в пяти минутах езды от нас…

– Что? Майя, нет, то, что происходит между твоими родителями… такое нечасто случается. И ты не ноешь.