d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

А еще шрам на шее. Справа на шее шрам длиною от подбородка до ключицы. Такой уродливый и мерзкий шрам, порождающий омерзение и брезгливость.

Сальваторе знал, что сейчас его рассматривают под микроскопом. Знал, что сейчас он в роли какого-нибудь нового микроба в руках чокнутого ученого.

— Слушай, мне тоже не очень приятно твое общество, но чем скорее мы это сделаем — тем быстрее избавимся друг от друга. Тебе же домой через парк, вроде бы? Там сейчас не очень безопасно.

Сальваторе тоже многое что не нравилось в этой девушке. Во-первых, ее внешность. Слишком уж все идеально и безупречно — такого просто быть не может в природе. Алмазы нарочно оставляют с изъянами — так их отличают от подделки. А Елена была слишком уж… Словом, в сознании Сальваторе проплыло лишь одно слово: «Фальшивка». А во-вторых, правильность характера. И не курит, и не пьет, и по клубам не ходит, и не спит с кем попало, так еще и натуру Локвуда принимает — блевать хочется. Деймон любил Джоа, потому что та была настоящей сукой, но ее выходки, ее чрезмерная худоба, ее сложный характер — словом, все ее отвратительные стороны в сочетании с положительными сводили с ума. А тут? Пресность, однородность и ничего более.

— Почему я должна верить тебе?

— Потому что ты меня вообще не интересуешь ни в каком смысле. Уж поверь, если я и решу кого-то изнасиловать — то точно не тебя.

— Если у тебя хоть что-то получится, — буркнула под нос девушка. Она знала, что играет с огнем. Более того, она знала, что смысл ее последней реплики был услышан и понят. Но Сальваторе не доставил Елене удовольствия лицезреть его ярость. Он молча направился к автостоянке позади театра, а девушка покорно поплелась за мужчиной.

Елене пришлось сесть в черный форд Добермана, пришлось пристегнуться и прикинуться пай-девочкой, чтобы не навлекать неприятностей. Сальваторе включил магнитолу, и вот приятная, мелодичная музыка начинает растекаться по салону автомобиля, немного остужая разгоряченную атмосферу.

Елена ехала в машине, стараясь свою неконтролируемую злость направить на Тайлера. Найти ей хоть какое-то обоснование или… Применение. Но злости на Локвуда, как ни странно, не было. Девушка ощущала весь спектр чувств по отношению к Доберману…

Гилберт смело посмотрела на мужчину, который казался спокойным, вежливым и внимательным. Как же все-таки обманчива бывает внешность.

— Вы работаете вместе? — спросила Елена, не сводя пристального взгляда с Сальваторе. Деймон же продолжал находиться в амплуа «а-ля я сам мистер Невъебенность», что начало выводить Елену из себя пуще прежнего.

— Мы дружим. Достаточно долго.

Елена поняла намек, но продолжила гнуть свою линию. В конце концов, Сальваторе сам виноват — его присутствие способствует открытию всех этих скрытых граней. И если раньше Гилберт не могла смелости набраться, чтобы заговорить или познакомиться — то теперь эта смелость лилась через край.

— Значит, нам придется, так или иначе, контактировать…

Навигатор запищал о повороте направо. Сальваторе включил поворотник и, сбавив скорость, сменил передачу.

Он мельком взглянул на Елену. Девушка была обута в сапожки на невысоком каблучке, но которые так отлично подчеркивали стройность ее ног. А еще — короткая юбка. Короткая юбка и приталенная коричневая куртка. Волосы распущены и завиты, локонами ниспадают на плечи… Сальваторе усмехнулся, ловя себя на том, что засмотрелся на ножки этой чертовой Мальвины. Да, может, ее внешность и притягательна.

Но Джоа была шикарней. Она была неимоверной и изящной.

Однако ноги ее были слишком худыми…

Деймон развернул автомобиль, и машина выехала на дорогу, по обеим сторонам которой стояли маленькие домики. Такие маленькие, что больше напоминали землянки и погреба, чем реальные жилища. Сальваторе прищурился, глядя то вправо, то влево.

— Я живу не здесь. Дальше по улице. До поворота. Потом еще минут десять езды, а затем маленькая улочка, и на ней третий дом от края.

Деймон вновь сменил передачу. Он прибавил скорости. Елена вновь уставилась на Деймона.

— Может, ты назовешь свое имя? Мы, вроде как, в одной лодке…

— Я не думаю, что это надолго.

Волна негодования, смущения и злости накрыла как цунами. Елена помнила только одно от того вечера: руки стали холодными как мрамор. А еще девушка была уверена в том, что этот чертов ублюдок наслаждается тем, что смог заткнуть за пояс какую-то шмокодявку.

Гилберт же решила скрыть своей эмоции и остаться под оболочкой непроницаемости и решимости.

— Откуда тебе знать? Что, если…

— Ты лишь очередная маленькая сучка с пустыми амбициями, — перебил Сальваторе. Тон его голоса был спокойным. Деймон был увлечен дорогой. Фонарей здесь не было. И просмотреть поворот можно было с легкостью.

— То, что ты унижаешь и оскорбляешь — не делает тебя мужчиной.

Сальваторе повернул и прибавил скорости. Теперь надо было перетерпеть еще десять минут. Машина мчалась по дороге с домами элитного класса. Подстриженные газоны, убранные улочки, яркие клумбы — Добермана воротило от этого вида.

— Твоя правильность тоже тебя женщиной не делает.