d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Между ними были стерты недомолвки, недоговорки и прочие «не». Но легче не стало. Иногда пленка, которая образуется между нами, остается, даже если мы во всем признались, даже если мы все признали, она все равно остается. Световые километры остались непреодолимы. Слова не значат ничего. Все, что было, уже не стереть ластиком, поэтому нам так тяжело порвать эту пленку.

— И что теперь с тобой будет? — спросила Бонни. Она чувствовала боль на сердце, но не такую сумасшедшую как раньше. Не такую безумную. Просто едва уловимая горечь от осознания упущенных возможностей.

— Ничего, — пожала плечами Мальвина. — Теперь — ничего.

— А с нами?

Елена бы посмотрела на подругу, чтобы увидеть ее взгляд. Но видеть глаза не было нужно. Гилберт и так знала что в них отражалось — сожаление, обида, прощение и прощание.

Это — последняя глава их дружбы.

— Мне кажется, все наладится. Не знаю, но так должно быть.

Бонни тоже подсела к Елене, тоже обняла ее, и теперь их объятия были ответны. Они вернулись друг к другу. Спустя стольких событий, спустя огромное количество упущенного времени, они вновь вернулись друг к другу.

Они заново познакомились.

— Выздоравливай, — прошептала Бонни. От нее пахло ароматом яблок — какие-то приятные и свежие духи. Новая Бонни была ласковой и терпкой на вкус. Новая Бонни нисколько не походила на ту бунтарку, которой она была раньше.

Люди не меняются в один миг. Но ты понимаешь, что они никогда не станут прежними.

— И ты тоже, — прошептала в ответ девушка. Это — титры их дружбы. «В главных ролях…». Это — заключительный аккорд.

— Уходи.

Бонни отстранилась от Елены, схватила сумку и быстро поспешила к выходу. Иногда сказать «уходи» — единственный способ сказать «ты мне нужна». Иногда прощание — лучший способ заново узнать друг другу. Иногда просто не получается продолжить существовать вместе. Иногда стоит просто уйти, оставив на память несколько фотографий и сладостей.

Иногда все заканчивается — Елена знала это, потому что так писали в книгах.

Только на сердце все равно горько… Об этом книги умолчали. Они ведь годны лишь для определенных контекстов.

3.

Когда Бонни вышла из больницы, она вытерла слезы, на несколько секунд остановившись у выхода. Она бросила курить, но не бросила чувствовать боль от разлуки так же ярко, как и раньше. Она бы хотела остаться. Хотела бы сказать что-то в стиле: «Кто прошлое помянет, тому глаз вон», но она не могла.

Потому что помнила, до чего ее довело молчание и глухота лучшей некогда подруги. Да, они будут по-прежнему сидеть на парах вместе, когда кончатся каникулы. Они будут общаться, созваниваться. Но дружбы больше не будет. Во всяком случае, такой, как раньше.

«Если она вообще была», — шепнул голос в голове, но Беннет знала, что он ошибается. Если бы дружбы не было — тогда бы все было намного проще. Елены бы не бросилась под машину, Бонни не испытывала угрызений совести от того, что стала камнем преткновения в ее общении с Тайлером.

Девушка сделала глубокий вдох, потом — выдох, спустилась с лестницы. Утром она получила звонок из редакции, в которую отправила свою статью — статью напечатали, и теперь Беннет может получить небольшую выручку за свой труд. «Мы такого давно не публиковали, — сказала женщина, которая представилась главным редактором, — в том смысле, что не писали трезвых мыслей без фанатизма и пустословия». Бонни не могла поделиться своей радостью ни с кем, с Еленой — тем более. Потому что какой бы сукой она не была в прошлом, в ее словах была толика правды — увлечение феминизмом Беннет сыграло со всеми злую шутку.

Девушка направилась в редакцию. Ей были важны не деньги. На самом деле, ей хотелось напечатать еще что-нибудь. Нет, не с целью саморекламы или построения нового движения. Ей просто хотелось разбить стереотипы, поделиться тем, что душит. Она ведь точно знает как это — задыхаться в бессилии. Верить в лживость правды. Думать, что никто не понимает, о чем ты говоришь…

У Бонни зазвонил телефон, когда она переходила дорогу. Быстро преодолев остальную часть дороги, Беннет остановилась на бордюре и достала сотовый из сумки. Она знала этот номер. В последний раз этот абонент звонил ей еще в декабре.

— Я тебя слушаю, — произнесла она, вновь направляясь вперед, к редакции.

— Ты знаешь, что твой Ромео вернулся? — послышалось на том конце провода. — И он избил одного бармена в моем клубе.

Бонни остановилась. Клаус звонил ей исключительно по делу. Беннет знала — такие люди созданы лишь для дел, для бизнеса, для криминала. У таких людей в крови пульсирует апатия к страстям. В жизни таких людей нет места для жалости и сочувствия. Клаусу подкинули вещдок — он вышел и наказал обидчика. Клауса спасли из аварии — он вышел из больницы и наградил своего спасителя. Клаусу нанесли ущерб — Бонни предполагала, чем это может закончиться.

— Хорошо, — выдохнула она, — скажи мне, в каком он клубе, я за ним приеду.

Она развернулась в сторону остановки — там стояло такси. Бонни забыла про редакцию.

— Его нет в клубе, я не знаю, где он. Но лучше бы ему не появляться мне на гааза.