Crudo

Сколько всего в этой истории, рассеянно думает Кэти. Но можно размышлять в любом направлении, тут дело не только в войне, не только женщинах в кулуарах, не только в том, как последствия копятся минута за минутой, незаметно, незаметно, а потом переваливают через край. Ее занимал факт отбора: кто выдает разрешения, кому это нужно. Например, нужно ли подвергать цензуре картины? Что, если это плохие картины, нарисованные плохими людьми, которые ничего не понимают? Отнять у них кисть, посадить в тюрьму, пороть любого, кто захочет смотреть на их работы. Кэти как-то раз довелось увидеть картину, которая многих задела. В мае она ездила с ПиДжей на Биеннале Уитни, где к тому времени явственно воняло тухлой колбасой. Она не могла сказать, понравился ей портрет Эмметта Тилла или нет, она испытывала сильные эмоции по поводу судьбы Эмметта Тилла, но не по поводу того, что человеку можно, а что нельзя рисовать. Ее книги были запрещены в Германии и ЮАР, ей не чуждо было говорить вещи настолько мерзкие и возмутительные, что людей воротило, она была злобной дрэг-квин, только – сюрприз!!! – у нее под платьем имелась вагина.

Рынки обваливались. Все паниковали, даже биржевые брокеры. Северная Корея грозилась сбросить бомбы на Гуам. Кэти знала о Гуаме, потому что там вырос ее друг Гордон. Из всех ее знакомых мужчин Гордон единственный действительно хорошо смотрелся в берете: горячий, подтянутый, словно битник-революционер, который пишет стихи, но при этом умеет драться. Лицо Трампа с его белесыми потными глазенками. Как всё это случилось? Какое-то вульгарное желание экшена, как серия с Красной свадьбой, только на самом деле и в огромных масштабах. Не верилось, что это на самом деле, вот в чем беда. Казалось, будто это происходит внутри ее компьютера. Она не смотрела новости и не слушала радио, она даже заперла телевизор в шкафу, специально для этих целей собранном. Если она отходила от ноутбука, что оставалось: ее сад, березы, болтливый Малькольм Три Икса в очереди. Если шла обратно: Армагеддон. На самую высокую березу села птица. Она не могла ее разглядеть ни в очках, ни без них. Сорок – неплохой результат для истории существования человечества, но она бы предпочла, чтобы всё осталось так же – вода в кранах, киты в океанах, фрукты и пуховые одеяла, весь этот пышный парад, ей всё нравилось, спасибо, пусть шоу продолжается.