converted file 88d2626e

Две недели спустя Артур вошел в кабинет Вадима, и, приподняв бровь, дождался, когда тот

закончит инструктировать секретаршу. Девушка проскользнула мимо, тихонько хихикнув и

опустив ресницы. Он усмехнулся, проводил ее взглядом – фигурка ничего, и закрыл дверь

кабинета.

- Ну? – поинтересовался друг, делая вид, что очень занят, и перекладывая туда-сюда папки и

бумаги по столу.

- Губную помаду вытри.

Вадим потянулся к шее, и Артур ехидно осклабился:

- С ширинки.

- Тьфу на тебя! – фыркнул друг, к сожалению Артура не дернувшись проверять состояние штанов.

– Работать давай, остальное вечером.

- Я затем и пришел, - Артур положил на стол принесенную с собой папку, на которую Вадим то и

дело бросал любопытные взгляды. – Ты же меня менеджером по развитию взял? Я принес тебе

стратегию, как из этой фирмочки получить настоящую прибыль.

Вадим хмыкнул, сгреб папку и открыл, погрузившись в чтение. Артур попробовал было

угнездиться на столе, но приятель не постеснялся его оттуда спихнуть. Не расстроившись, он

прошелся по кабинету, остановился у коробки, задвинутой в дальний угол. Коробку, явно с

переезда из отсуженного Полиной дома, оставили здесь. Наверное, просто в квартиру хлам уже

не влезал. Артур присел на корточки, рассматривая осколки былой эпохи – книги и фоторамки, даже фотоальбомы. Неудивительно, что Вадим не знал, куда их девать – читают они все давно

уже с экранов ебуков или планшетов, о фотоснимках и говорить нечего. А зная друга – он их

отсканировал и сохранил на флешках.

Артур потянул за край фоторамки, вытаскивая на свет пластиковый прямоугольник. С фото за

стеклом на него смотрел друг возрастом лет 12, обнимающий смеющуюся сестру.

Рита была не красавицей – слишком большой рот, немного опущенный книзу кончик носа, - но

обладала убойным обаянием и ладной фигурой. Это ее и погубило. Девушку изнасиловали и

убили, когда ей только исполнилось шестнадцать. Убийц нашли, спустя долгих два года и еще

четыре женских трупа, и посадили, но это вряд ли сильно утешило семью Риты. Вадим был

младше ее на год. После смерти сестры он начал пить, знакомиться с легкой наркотой и драться, вернее, пытаться драться на улицах. Ему казалось, что каждое вякнувшее в спину быдло может

оказаться тем самым… У подростка, переживавшего и без того непростой возраст, наблюдались

серьезные проблемы с поведением, как характеризовал это школьный психолог.

Там – в кабинете усталого, замотанного жизнью специалиста, брошенного хуже чем под танки – в

среднюю школу не такого уж благополучного района, Артур и познакомился с Вадимом.

Он отложил фоторамку и вытащил альбом, под которым обнаружились тома Саймака и

Стругацких. Перевернул первую страницу и хмыкнул. На фото был он сам – длинный, худой и

состоящий из одних углов, как часто бывает с подростками в эти годы. Только в семнадцать Артур

перестал напоминать сломанную вешалку. Он листал альбом, рассматривая снимки – и четкие, и

полуразмытые, и сделанные под странным углом. У него тоже были все эти фото, неплохого и

откровенно дрянного качества, вернее, их отсканированные копии где-то на гугл-диске.

С квадратов глянцевой бумаги, упрятанных под прозрачные вставки, смотрели их лица –

мальчишек, обряженных в балахоны с черепами и розами, лохматых и не всегда трезвых, больше

всего похожих на грязных веселых волчат. По мере продвижения по альбому фото взрослели, покрывались прыщами и мрачнели. Артур усмехнулся, вспоминая те годы. На самом деле, им

повезло – друзья плавно катились по наклонной и годам к двадцати заняли бы свои

«заслуженные» места в районных гоп-компаниях, перешли под руку местных криминальных

авторитетов, благо недостатка в тех совсем не наблюдалось. Но однажды им встретился человек, не вписавшийся в рамки их представлений о мире.

Его фото здесь тоже было – немного полноватый, высокий, с улыбчивыми глазами, недобрым

узким ртом и пучком валящихся во все стороны дред на затылке. Дред было много, и он вечно

подвязывал их как придется и чем придется – ленточками, обрывками ткани, детскими резинками

со смешными мишками-котятами, одно время даже проволокой, отогнутой с дворового забора.

Шею в несколько рядов обвивали четки из рудракши, с белой (относительно и неравномерно) майки благостно улыбался Шива – Махадев, Бог богов. Руки он вечно держал в карманах джинс, зажимая кастет либо свинцовые гирьки. Пьяные Вадим и Артур, наткнувшись на этакое чудо на

своем районе, о кастете и свинце не догадались…

Только спустя несколько месяцев после знакомства они выяснили его настоящее – мирское, то, которым мама называла – имя. Сам Виталик предпочитал данное ему при посвящении в далекой

Индии: Вишварадхья. Выговорить это с первого раза мало кто мог, да и со второго тоже, но он

только насмешливо улыбался, внимая их жалким попыткам и сопровождавшему дикому хохоту.

Виталика сложно было вывести из себя всем тем, что казалось немыслимым оскорблением

подросткам-неформалам. Драться ему приходилось часто, и дрался этот нелепый с первого

взгляда тип хорошо – ровно настолько, чтобы раз за разом выходить сухим из воды даже при

нападении нескольких человек.