converted_file_806c7527

И я сорвалась, размахнулась и влепила ему пощечину. Голова парня мотнулась, на щеке расцвел красный след от пальцев. На мгновение он закрыл глаза, перевел дыхание, а когда снова посмотрел на меня, и его глаза потемнели от злости.

- Клянусь, я хотел, чтобы все произошло по-другому. – Он сделал ко мне шаг, от него исходила угроза, заставившая меня отступить. – Я хотел дать тебе шанс, но ты больше не моя тихая милая подружка. Теперь я вижу, он что-то испортил в тебе…

Валентин начал снимать пиджак. Пятясь спиной, я следила за тем, как он расстегивал пуговицы, дергал узел галстука, и отказывалась верить в реальность происходящего.

- Тин, что ты делаешь? – от паники язык едва слушался.

- Просто запомни, Валерия, не я, а он превратил тебя в пустое место.

- Остановись, ради всех Светлых духов! – Я уперлась поясницей в спинку дивана, и отступать стало некуда. – Просто прекрати, потому что ты меня очень сильно пугаешь!

- Но ты же всегда хотела попробовать, как это

будет со мной. Я ошибаюсь? - отозвался он.

И я отбивалась, отчаянно и иррационально, не помня про уроки самообороны, не обращая внимания на треск разрываемой одежды. Влекомое животным страхом тело двигалось инстинктивно, лишь бы сжать ноги, извернуться, сбросить, не допустить… В голове крутилась совершенно нелепая мысль, что если он раздвинет мне колени, то все будет кончено.

Неожиданно насильник отлетел на пару ярдов, врезался в прокопченную каминную решетку и болезненно застонал. Надо было бежать, пока он не пришел в себя, но разбитое тело не слушалось. Вцепившись в разодранный ворот платья, я подтянула к подбородку колени и прижалась к дивану. Меня сотрясало крупной дрожью.

Между нами с Валентином выросла высокая фигура Кайдена. Он шагнул к отброшенному противнику, схватил его за грудки и, перевернув на спину, ударил кулаком в лицо. В тишине раздался тошнотворный глухой звук, из носа Тина потекла кровь. Каким-то образом он извернулся и, впечатав Каю ногу в живот, оттолкнул от себя.

Неясное движение, и оба исчезли, а вывались из пространства уже посреди кухни. Удар, стон, разлетевшаяся вдребезги посудная полка, грохот выбитой в отцовскую спальню двери. И снова перемещение.

Мне никогда не приходилось видеть мужской драки, яростной, без криков, слов или издевательских смешков. Противники не задирали друг друга и не красовались перед толпой. В моем доме происходило убийство. Тин учился бою, отвечал, нападал и даже попытался зажечь боевой светоч, мгновенно наполнивший воздух магическим током, но был остановлен очередным ударом в челюсть. Его лицо уже превратилось в кровавое месиво, и только слепец бы не увидел, что живым его отпускать не собирались.

- Остановись! – выкрикнула я, когда Кайден схватил насильника за плечи и пригнул, чтобы ударить коленом в подбородок.

Пауза. Кай повернул ко мне голову. Нижняя губа была разбита, лицо – застывшая маска, никаких эмоций. Кипевшую в нем ярость выдавали только черные, как смола, глаза.

- Просто вышвырни его из моего дома… - тихо вымолвила я.

В следующую секунду он толкнул Тина, и тот кулем растянулся на полу.

- Вон, - голос абрисца пронизывал холод.

Поковырявшись, Валентин кое-как встал, ноги не держали. Внешней стороной кисти размазал кровь на разбитом рту, сплюнул на пол. Подняв пиджак, он встряхнул его и вдруг засмеялся. Сначала тихо, а потом все громче и громче, пока не захохотал, как безумный.

- Проклятье! Ты, похоже, действительно влюблен в мою маленькую подружку, раз не показал своего настоящего лица! – Он брызгал кровавой слюной. - Темный паладин, разбивающий мне физиономию? Самому не смешно?

- А ты считаешь себя противником, достойным магии?

Кайден сграбастал Валентина за шиворот, точно щенка, и оба растворились в воздухе. Стало очень тихо. Пол усеивали капли крови, черепки разбитой посуды, сметенные со стола книги с вывернутыми, растерзанными переплетами. Валялись перевернутые стулья, зиял дырой дверной проем в отцовскую спальню.

Я заставила себя встать, переодеть разорванное платье и умыться. Плохо соображая, убрала дом, собрала осколки посуды, сложила на стол книги, попыталась отдраить полы, но только размазала по доскам бурые пятна. И когда делать стало нечего, то вытащила из холодильного шкафа вилок капусты и начала резать. Один кусок, второй. Нож замелькал, полетела мелкая стружка. Приходилось сосредотачиваться на том, чтобы усилием воли сдерживать дрожание руки, а не воспоминании об отвратительной минуте, когда мой бывший друг детства лишился рассудка. Однако в этот раз ни готовка, ни уборка не помогали успокоиться, перед мысленным взором продолжало стоять побагровевшее от напряжения, с набухшей на виске веной лицо Валентина, раздиравшего ворот моего домашнего платья.