converted_file_806c7527

- Как знать…

В пугающей тишине профессор повернул обода на колесах инвалидного кресла и рывками вырулил к столу.

- Записей о вас, милая барышня, не осталось, а я страдаю ужасной забывчивостью. Все время забываю людей, которые сюда приходят, о чем они говорят, какие вопросы задают. Возраст, знаете ли.

Он меня откровенно выставлял за дверь, давая понять, что раскрыл достаточно чужих секретов, но и я противиться не собиралась. Надо было переварить и осознать все, что прозвучало в профессорском кабинете. Поднявшись, я расправила длинную бархатную юбку, помяла в руках ридикюль.

- Спасибо, профессор.

Оливер Вудс не поднял головы и не оторвался от изучения манускрипта, лежавшего перед ним на столе, отчего складывалось ощущение, будто я превратилась в человека-невидимку. Оставалось напоследок поклониться и уйти.

1 Ключ – обязательный для написания элемент в руне (аналог ключи китайской письменности). Сочетание ключей, их порядок и окружающие символы определяют назначение руны и ее жизнеспособность.

Погода точно издевалась. С утра небо, казалось, просветлело, и в разрывах бегущих облаков выглянуло бронзовое солнце, но когда я вышла из дома профессора, то снова пошел дождь. Сначала осыпался крупными каплями, а потом полился стеной, как бывало весной во время грозы. Люди прыснули в разные стороны, ища убежище, я заскочила полосатый матерчатый козырек над дверьми торговой лавки и принялась отряхивать одежду, пока влага не впиталась в мягкую ткань платья. Улица быстро пустела, только по мостовым грохотали экипажи с возницами, нахохлившимся под дождем.

Кайден появился неожиданно, точно вышел из громыхающего по мостовым дождя. Спокойно встал под навес, рядом со мной, сложил зонт трость, стряхнул с него воду. Он был одет с иголочки, в очередное узкое пальто, на шее намотан шарф, руки в перчатках из тонкой кожи. Выбрит и выхолен, совершенно не похож на того хулигана в темных одеждах и с колечком в губе, вытащившим меня из дома Исаи Гленна в мое первое скольжение. Похоже, сами того не подозревая, даже разделенные границами и обстоятельствами, мы меняли друг друга. В меня влюбился крышесносный парень, но в любви признался - взрослый привлекательный мужчина.

Кажется, я разучилась дышать.

- Разве ты не в Абрисе? - сначала выпалила, а потом прикусила язык и огляделась вокруг – не услышал ли кто-нибудь.

- Верно, но в один момент я вдруг понял, что будет здорово позавтракать с тобой.

Впервые с момента знакомства видела, чтобы его глаза лучились.

- Сейчас обед, - заторможено вымолвила я.

- Что ж, в отношениях на расстоянии есть свои минусы, - отозвался он и, открыв зонт, предложил мне локоть. – Ты знаешь поблизости хорошее место, где здесь можно поесть?

- Сомневаешься?

Я чувствовала себя странно, точно парила над залитой дождем пешеходной мостовой. Прикасалась к мягкой ткани его пальто, чувствовала аромат благовония, чистый и сугубо мужской. А в груди становилось тесно от счастья, такого невообразимо огромного, что оно не помещалось во мне и почти приносило боль.

- Как ты узнал, где меня искать? – полюбопытствовала я.

- Подсказали, - уклончиво ответил он и, переложив зонт из одной руки в другую, скомандовал: - Погоди!

Кайден легко подхватил меня за талию и перенес через большую лужу.

- Злишься? – спросила я.

- Нет. – Он поставил меня на брусчатку. – Оливер – гениальный знахарь.

- Гениальный здравник, прости, знахарь сжег бумаги с историей моей болезни.

- Потому что ты, слава Богу, не больна, - поянил Кайден. - Что тебе посоветовали?

- Никогда не изучать темные руны.

- Мудрый совет.

- Подумываю им воспользоваться. Не хочется случайно оживить пару десятков мертвецов на каком-нибудь абрисском кладбище.

Трактир на Судной площади, где когда-то, в эпоху до Схождения проводили казни, никогда не жаловался на отсутствие посетителей, а в дождь, обрушившийся на город кленов, и вовсе оказался переполнен. Обеденный зал ломился от едоков, едва помещавшихся за длинными столами. Толкаясь локтями, посетители набивали животы знаменитой солянкой и запивали промозглый день горячим вином с гвоздикой.

Мы подумывали поискать место потише, но подавальщик остановил нас почти в дверях и пообещал за пару медяков дать кабинет на втором этаже, «куда обычно хозяин чужих не пускает». Не знаю, чего он уж напридумывал, но обещанный кабинет оказался номером для постоя, разделенным резной ширмой. На одной половине стоял большой круглый стол со стульями, а на другой – большая круглая кровать с высокой периной, тюлевым балдахином и пошлым золотым покрывалом с алыми сердцами. Не могу сказать, что именно меня смутило больше: сердца, кровать или многозначительная ухмылочка подавальщика, но щеки и уши загорелись.

- Что ж, стол и стулья есть, значит, обедать мы будем сидя, а не лежа, - резюмировал Кайден с таким серьезным видом, что и не уловишь издевки.

- А вы есть собираетесь? – не понял подавальщик.

- А вы предполагали, что бой подушками устраивать? – изогнул брови абриссец. – Любезный, я заплачу золотой за кабинет, в котором не будет кровати, и нас все-таки накормят.