Contra spem spero

— Ну, насчет суток я бы не спешил — но за пару дней найдем. Вежливо пораспрашиваем официанток в кафешках, сторожей при парковках, школьных училок — кто-нибудь обязательно расскажет про русскую семью, какая в городке года два назад поселилась. Народец в маленьких городках такие семьи на раз вычисляет! — Гонт улыбнулся. — Наивные, блин, ребята. Паспорта сделали себе фальшивые — и думают, что все люди вокруг — дураки! Помню, был случай — одного кренделя мы в Стрые, это Львовская область, искали. Москвича. Этот затейник сделал себе молдавский паспорт и квартирку прикупил в галицийском захолустье — думал, что надежно на дно залёг. Спалился на херне — один раз позвонил дружку своему из этого Стрыя, один раз! Никто всерьез не думал там искать, мы эту версию так, на всякий случай, отрабатывали…. На филологии, кстати, хлопец погорел: по-молдавски ни слова не знал! Вуйко, какой ему квартиру продал, об этом странном молдаванине — которого он спросил, как по-молдавски «квартира», а тот только промычал в ответ — своим друганам в гаражах рассказал. А у одного из друганов жена в книжном магазине работала. Слаба была на передок…. — Гонт опять улыбнулся, чуть смущённо. — Я у неё так, между делом, спросил — дескать, ищу недавно поселившихся в Стрые русских, на предмет привлечения к деятельности Спилки русской мовы — она мне про этого фальшивого молдаванина и рассказала. Мол, у мужика паспорт молдаванский, а выговор — с московским розвальцем…. До сих пор помню его удивлённую рожу — когда мы на следующее утро к нему пожаловали! — И вдруг, спохватившись, бросил: — Поворот!

Водитель кивнул и резко вывернул влево — немало изумив (да, пожалуй, и напугав) набожную старушку, спешащую в столь ранний предрассветный час в костёл. Завершив манёвр, капитан Кулешов с укоризной сказал напарнику.

— Чуть не проехали…. Ты за картой следи, Андерсен…

Через пять минут они оказались перед мостом через Вислу — оказавшемуся, к их немалому удивлению, однопутным! Водитель почесал затылок.

— Век живи — век учись…. И дураком помрёшь. На карте, помнится, был нарисован просто мост — без всяких затей…. Светофор реверсивный, должен, по идее, поток регулировать через этот чудо-мост — а он отключён. Электричество, что ли, поляки экономят? Или предлагают водилам в русскую рулетку поиграть? Как думаешь, Саня?

Штурман пожал плечами.

— Хрен их знает. Но если на мосту отстойников для разъезда не будет — то при встрече посерёдке этого чуда мостостроения кому-то придётся жопой пятиться с полкилометра…. Мост длинный, противоположного заезда не видно.

Кулешов махнул рукой.

— Хрен с ним, рискнём…. Всё ж только шестой час, может, и пронесет…

Не пронесло — аккурат посередине моста им навстречу выкатился польский «малюх»; к счастью, отстойники на мосту все же были оборудованы, и оный «фиат», сдав метров двадцать назад, пропустил микроавтобус с российскими номерами — чем заслужил искреннюю благодарность его водителя.

— Молодец, пшек! Понимает, что нам на этом сарае двести метров задним ходом было бы тяжеленько шкандыбать!

Штурман пригасил энтузиазм и дружелюбие своего напарника.

— Андрюха, ты думаешь — он из великодушия нам уступил? Видел, кто там за рулём? Шкет какой-то, подросток, небось, с танцулек домой возвращается на бабушкиной машинке, наверное, и прав ещё нет…. Ему надо как можно тише домой добраться, а не с русскими тут на мосту быковать! Вот и пропустил…. Тем более — на этом «фиате» ему в сто раз проще сдать назад, чем нам. Да и рожи наши, я тебе скажу, благодушия у встречных-попечерных никак не выказывают…

— За свою говори. У меня на роже ничего, кроме добрососедства, дружелюбия и приветливости, нет — и быть не может!

Гонт скептически проронил:

— Особенно хорошо выражение твоего лица запомнил пилот эф-шестнадцатого, которого ты в апреле девяносто девятого на землю опустил…

— Тем не менее — делал-то я это с дружелюбным выражением лица! Сейчас направо?

Гонт глянул на карту.

— Да, до Неполомице прямо, там будем пересекать семьдесят пятое шоссе, Краков — Крыница-Здруй, через Новы Сонч.

— После него опять прямо?

— Да, до Велички. После неё выедем на трассу А-четыре, с неё потом свернём налево, на семьдесят седьмую, она же — седьмая общепольская.

— Хм…. Смотри, вон знак — нож с вилкой, и цифры приятные — двадцать четыре. Это типа круглосуточно?

— Хрен их знает, этих поляков.… Сколько там до этой харчевни было на знаке?

— Восемьсот метров.

— Ну вот, сейчас доберёмся, посмотрим.

Через несколько минут они подъехали к небольшому придорожному кафе, обустроенному в довольно свежем доме, изначально, скорее всего, строившегося, как жилой. Дверь в кафе была приоткрыта, окна светились, в доме наблюдалась живая утренняя суета — из чего дежурная смена сделала вывод, что кафе работает.

Гонт почесал затылок.

— Ну что, будем будить наших спунов? Вроде ж после Кракова договаривались?

Кулешов решительно бросил:

— Будем! Величка — это, считай, уже Краков.

— Ну, до Велички ещё километров десять….

— Не важно! Буди!

Штурман махом открыл тяжёлую боковую дверь их «Мерседеса-Вито» и гаркнул в открывшийся проём: