Coagulopathies (ЛП)

Похоже, этот Хакс довольно хорошо знает моего загадочного препода. Комплекс где-то в получасе езды от кампуса, а на стоянке много припаркованных машин, так что, похоже, именно здесь живет большинство полулюдей. Интересно, а кем работает Хакс? Как давно он знает Кайло?

Я не успеваю расспросить. Хакс тащит профессора Рена наверх, и я отпираю квартиру 20А на углу лестничной площадки, а затем пытаюсь взять себя в руки, когда захожу следом за ними внутрь.

Пахнет так хорошо. С ног не сбивает и нападать на кого-то не хочется, но уже через пару секунд меня ведет, словно я пьяна. Гостиная находится справа, очень опрятная, аккуратная, с идеально подобранной мебелью, прямо за нею — кухня, а дальше узкий коридор налево.

Хакс тащит Рена по коридору мимо ванной комнаты в большую спальню, и я неловко зависаю в дверях, глядя, как он с облегчением швыряет Кайло на огромную кровать.

— Отлично, — Хакс вздыхает, уперев руки в бока, а затем оглядывается на меня. — Еще раз спасибо, что привезла его. Ты выглядишь знакомо.

— …Возможно один мой друг просил тебя сделать для нас поддельные удостоверения.

Он ухмыляется:

— Ага, помню. Ну тогда ты точно та самая Альфа, для которой Рен просил достать суппрессанты.

Я хмурюсь, наклонив голову:

— А разве не его мать достала их?

— Лея? Нет, нет, — Хакс смеется, качая головой. — Неа. Я достал их, — его зеленые глаза обшаривают меня с ног до головы, больше всего задерживаясь на платье. — Хотя не думал, что ты будешь настолько юной. Тебе надо бы пройти через первую течку прежде, чем начнешь закидываться этой дрянью.

Что?! Так это даже не Лея достала таблетки?! Тогда почему же… зачем он мне солгал?!

Хакс уходит, похлопав меня по плечу и порекомендовав присмотреть за ним хотя бы до утра. А я продолжаю пялиться на отрубившегося Рена, даже когда захлопывается входная дверь. В упор не понимаю, зачем ему все эти неприятности ради меня. Это только потому что я правильный кусочек мозаики, подходящий ему, раз уж я Альфа женщина? Он что, специально нашел девушку помоложе, чтобы воспитать ее для себя?

Я зависаю в дверях его спальни. Голос в голове буквально орет на меня, чтобы я вошла и осталась тут, хотя это капитальное вторжение в его личную жизнь, и еще более странно делать это, пока он спит в своей постели.

Все вещи идеально подходят: темная мебель, тумбочка у кровати, комод и кровать, и больше ничего лишнего. На глаза не попадается даже какой-нибудь случайный носок или брошенные трусы. Шторы темно-коричневого цвета сейчас задернуты, чтобы не пропускать свет фонарей с улицы, но я слышу тихий гул машин снаружи. Бежевый ковер под ногами, белые стены, и совсем почти никаких безделушек или картин на стенах, здесь совсем как в каком-нибудь безликом номере отеля. Похоже, Рен не стал — не подберу лучшего слова — устраивать себе гнездо.

От этого мне становится грустно, и так и тянет сделать кое-какие перестановки.

Скинув туфли на пороге, с гудящей головой я ступаю внутрь комнаты и первым делом проверяю гардеробную профессора Рена. Она вся заполнена аккуратно сложенными одеялами разных цветов и размеров. Их запахи накладываются друг на друга, заставляя меня остановиться, чтобы перевести дыхание. Нёбо снова покалывает, и я провожу по нему языком, пробуя, а затем тянусь к верхнему на полке одеялу: зеленому, пушистому и ошеломительно вкусному.

Я буквально зарываюсь в него лицом, делая глубокий вдох. Мурашки бегут по челюсти, рот заливает слюной, и мне до жути хочется укусить что-нибудь. Например, это одеяло, чтобы хоть немного снять напряжение. Нет, нельзя.

…Хотя, я могла бы попробовать.

Я оборачиваюсь, подглядывая за Реном через плечо. Он лежит на боку, лицом к стене, обнажив здоровую, неклеймленную железу на шее, и я представляю, как подбираюсь к нему и впиваюсь в нее зубами. Не знаю, какие должны быть ощущения при этом, но что-то подсказывает мне, что это будет здорово и он точно не станет возражать. Он будет благодарен за это.

Волна покалывания проходится по моим рукам и добирается до головы, буквально подталкивая к спящему, ни о чем не подозревающему Рену. Я рассеянно тру одеялом у себя под челюстью и возле затылка, оставляя запах, и бреду к кровати, завороженно уставившись на обнаженную шею. В спальне так темно и тихо, прохладно. Я точно знаю, он захочет меня и сразу же примется за работу, делая это место куда более приятным.

Давление во рту ослабевает, словно мышцы расслабляются. Это такое странное ощущение, что я прихожу в себя моргнув, выдернутая из задумчивости, и касаюсь своего рта.

Боль яркая и острая, словно игла, и я чувствую на языке кровь. Ошарашенно я отступаю назад, моргая и глядя на окровавленную подушечку пальца, а затем бегу в ванную, чтобы понять, что за хрень происходит.

Я включаю свет и вскрикиваю.

Из верхней челюсти торчат два клыка. Они не очень-то и длинные, но с ними никак не закрыть нормально рот, чтобы они не втыкались в мою нижнюю губу. Я как вампир. Полувампир. Еще одной пары клыков снизу нет, но… Черт, у меня клыки, никто не говорил мне, что у меня будут гребаные клыки!