Coagulopathies (ЛП)

Без предупреждения меня затаскивают в кабинет и толкают на закрытую дверь так, что жалюзи на окошке жалобно дребезжат. Я пытаюсь выдернуть руку, шипя, впадая в какую-то безумную яростную истерику, вообще мне не свойственную. На самом деле не похоже, что он собирается причинить мне боль, но что-то глубоко в мозгу боится, что он хочет меня трахнуть — как будто это хуже.

Его гигантское тело нависает надо мной слишком близко. Я втягиваю воздух сквозь зубы и шиплю, выворачивая шею, вся на взводе. Отвали отвали отвали.

— Возьмите себя в руки, — рычит профессор Рен. Он вжимает мою руку в дверь, и я чувствую теплое дыхание, щекочущее висок. — Прекратите срываться от каждого малейшего замечания… — он удерживает ее на месте, хоть я и стараюсь вырваться. — И научитесь контролировать ваш гребаный нрав.

Я откидываю голову назад, затылком к двери, и стискиваю зубы. От него пахнет слишком хорошо, теплом и чистотой, и, хотя я все еще в бешенстве, что-то в нем все равно пугает меня на каком-то примитивном уровне.

— Нет у меня никакого нрава, — выпаливаю я.

— Есть. И вам нужно научиться контролировать себя до того, как По Дэмерон продемонстрирует всем ваше истинное Я.

Кто-то смеется в коридоре, проходя мимо и переговариваясь с собеседником. Я сглатываю слюну — во рту ее слишком много. Рен действительно пахнет вкусно. Из-за его плеча ничего не увидеть, но я так близко к клейму на шее, что меня всю ведет от желания лизнуть его.

Нельзя так делать. Неа. Ему это точно не понравится. Я закрываю глаза, тяжело дыша через нос, чтобы запах не щекотал нёбо. Не делай этого. Не надо. Не. Делай. Этого.

Но он словно магнит, и я ничего не могу с этим поделать.

Профессор Рен напрягается, слегка вздрагивая, когда я подаюсь к нему, чтобы вдохнуть запах под челюстью. Аромат слегка испорчен клеймом, изуродован, и это почему-то заставляет меня злиться еще больше. И грустить. И переживать. Этот Омега изувечен, но думаю, я смогу это исправить.

Длинные пальцы обвивают мою шею сзади. Я ошеломлена запахом, и гнев быстро перерастает в непреодолимое желание укусить его и трахнуть — но затем его ладонь сжимается, и все эмоции гаснут, резко и болезненно.

Я вздрагиваю, отшатываясь. Мне это не нравится. Неа. Вообще не нравится, не нравится, когда он хватает меня за загривок будто собаку.

— Отпустите, — рявкаю я.

— То, что вы только что сделали, было крайне невежливо, — он отступает назад, все еще удерживая меня за шею. Его темные глаза встречаются с моими, и я чувствую волну жара на щеках. — Так что отплатил вам тем же.

Брачная железа находится как раз на затылке, именно поэтому мне так ненавистна его рука там. Я морщусь, трясу головой, и он отпускает меня.

Дрожа, я растираю затылок, где только что были его пальцы:

— Ничего не могу с собой поделать. Извините.

Профессор Рен закатывает глаза. Он отступает к своему столу, а я представляю, как повалю его на полу и буду вылизывать клеймо до тех пор, пока от него не начнет пахнуть так, как надо. Наверное, эта его железа вся в шрамах.

— Вы не дикое животное, — говорит он и усаживается в кресло, а затем надевает очки. — Вы не просили помощи у других Альф?

— …нет, — я качаю головой и убираю волосы назад. Мне хочется зарыдать. Я только что полностью потеряла контроль над собой, и это так унизительно.

Его темные глаза замыкаются на мне. Он молчит, изучая мое лицо поверх стекол очков, и я сжимаю губы, чтобы не заплакать. От этого будет только хуже. Скорее всего, он просто вышвырнет меня прочь.

Но, может, сейчас то самое время, чтобы быть честной и рассказать хоть кому-то, как мне страшно и что мне больше некуда идти. Мой препод по математике — явно не лучший для этого кандидат, но кроме него, меня никто не поймет. Он знает, что на кону, каково это быть изгоем в современном мире; мне страшно, что По сдаст меня и меня увезут на промывку мозгов.

Я облизываю губы. Что ж, сейчас или никогда.

Профессор Рен снимает очки и резко встает, взмахивая рукой.

— Не… не надо плакать. И не надо мне ничего рассказывать.

— У меня нет никакой страховки! — выпаливаю я, всхлипывая. — Мне больше не с кем поговорить!

Он вздрагивает:

— Мисс Ниима, я и без того переступил профессиональные границы, пытаясь помочь вам, и мне почти нечего предложить… в эмоциональном плане. Есть… Есть клиники и форумы, книги, которые могут вам подсказать…

Я заливаюсь еще сильнее. Ну а что.

Профессор Рен подпрыгивает словно испуганный кролик. Он стискивает зубы и бросается задергивать занавеску на окне за столом, а затем отключает телефон от розетки. Он протискивается мимо меня, чтобы запереть дверь и заглядывает в щели в жалюзи. Ну теперь никто уж точно не узнает, что он побил меня за то, что я рыдала у него в кабинете.

Он делает неуклюжий шаг ко мне, колеблясь, будто не зная, то ли вперед, или назад. Его руки прижимаются к бокам, и он делает глубокий вздох.

Я жалобно всхлипываю, растирая слезы тыльной стороной ладони:

— Из-звините. Я пойду.

— Можете сделать это еще раз, — предлагает он и указывает на свою шею. — Только не трогайте меня.