Clouds of Glory

Как только повозки с понтонами наконец догнали войска, река была быстро переброшена без сопротивления, и по приказу генерала Вула Ли построил "полевые работы" по обе стороны моста, вкопав артиллерию для его защиты, в чем он вскоре стал признанным экспертом. Это было осторожно, но излишне: единственным врагом, появившимся после того, как колонна из 2000 человек пересекла Рио-Гранде, был мексиканский офицер "под флагом перемирия", принесший известие о том, что генерал Тейлор разбил мексиканские войска в Монтерее, чуть менее чем в 200 милях к юго-востоку, и принял "восьминедельное перемирие в обмен на [их] капитуляцию", причем линия перемирия между противостоящими армиями не может быть пересечена в течение этого времени. Вул не посчитал, что линия перемирия, как ему объяснил мексиканский офицер, мешает ему продвигаться дальше, и, не встречая сопротивления, двинулся на юг к городу Монклова. Там он разбил свой лагерь и три недели ждал истечения срока перемирия. Ли завоевал полное доверие Вула тем, как спокойно и эффективно он прокладывал броды, разрушал крутые берега и наводил мосты. Сам Ли наслаждался пейзажем: на горизонте виднелись "впечатляющие" горы (именно эти горы не позволили Вулу напрямую наступать на Чиуауа) - "высокая страна", как назвал ее Ли, где "ночи очень холодные, а солнце в полдень палит жарко". К счастью, Джим Коннелли, похоже, приободрился, и Ли сообщает, что он "вполне здоров и шлет всем свои воспоминания", а лошади, к облегчению Ли, "поправились за время путешествия". Ночи были не только холодными, но и шумными, с "концертом воя" "удивительного количества волков", которые окружали лагерь до рассвета.

К ужасу Вула, его люди были встречены "скорее с гостеприимством, чем с враждебностью". Более двух недель они шли по сухой, пыльной местности, чтобы добраться до Монкловы - небольшого, приятного старого городка, окруженного зеленеющими холмами, где можно было легко купить незнакомый, но крепкий алкоголь и где некоторые местные сеньориты были настроены дружелюбно по отношению к солдатам-гринго. Неизбежно дисциплина ополченцев и добровольцев, и без того не отличавшаяся особой твердостью, быстро испортилась. Войска с нетерпением ожидали славной битвы и быстрой победы, а вместо этого оказались в лагере на окраине города, полного соблазнов. В данный момент врагом были не мексиканцы, а скука и препирательства между ополченцами и регулярными войсками. Вулл пытался занять своих людей учениями и строительными работами, но они не реагировали ни на то, ни на другое, и Вулл здраво решил, что если он не может предоставить им возможность действовать, то чем скорее он заставит их снова двигаться, тем лучше.

Ли, приглашенный на трапезу с генералом Вулом, опасался, что "генерал Т[айлор] был предан ошибке, предоставив мексиканцам перемирие", что, несомненно, отражает и мнение генерала Вула. Ли заметил, что горы на западе были "высокими, смелыми и бесплодными... бросающими вызов восхождению людей и зверей", что в значительной степени определяло проблему Вула с достижением цели. Он не мог перебраться через горы, а на то, чтобы перебросить свою армию через них, ушла бы целая вечность. Тем временем он застрял в Монклове, в то время как Санта-Анна, предположительно, использовал это время, чтобы "собрать силы" в Сан-Луис-Потоси, а люди Вула расходовали свой провиант. В окрестностях Монкловы почти не было мяса и лишь небольшое количество кукурузы, которую людям приходилось собирать самим и перемалывать в муку на ручных мельницах. Ли нравился хлеб, который получался в результате, но он отмечал, что его было не так много. "Задержка, - писал Ли Мэри, - скорее раздражает меня, чем радует, потому что я из тех глупых людей, которые, когда у меня есть какое-то дело, не могут успокоиться, пока оно не будет выполнено, и мне казалось, что мы теряем важное для нас время, предоставляя мексиканцам сезон подготовки". Вряд ли это стало новостью для Мэри Ли, которая как никто другой была знакома с нетерпением Ли взяться за дело, каким бы оно ни было, и его предпочтением быстрого движения, которое стало определять его лидерство в Гражданской войне, когда он любой ценой старался заставить свою армию двигаться и удерживать инициативу, а не ждать, что предпримет противник. Любое промедление было для него анафемой.