Clouds of Glory

Ли отправил Кустиса в Вест-Пойнт и был рад, что его сын не нашел его "ужасным местом, каким его представляли". Он был доволен тем, что мальчик хорошо вписался в коллектив и быстро нашел друзей. Поначалу его оценки вызывали беспокойство, но после энергичных уговоров отца они улучшились, и Ли вздохнул с облегчением. "Ваше письмо... , - писал он, - доставило мне больше удовольствия, чем любое другое, которое я когда-либо получал. Оно заверило меня в том, что вы уверены в моей любви и привязанности и что вы с откровенностью и чистосердечием открываете мне все свои мысли. . . . Я не могу выразить своего удовольствия, когда слышу, как вы заявляете о своей решимости избавиться от овладевшей вами вялости и пробудить все ваши способности к деятельности и напряжению. . . . Я не думаю, что вам не хватает ни энергии, ни амбиций. Просто до сих пор вы не чувствовали стимула для их проявления".

Облегчение Ли оказалось преждевременным, так как вскоре после этого в комнате Кустиса во время проверки был обнаружен спиртной напиток. Это было серьезным нарушением правил, и хотя Кустис и его соседи по комнате отрицали, что знали о том, как туда попало спиртное, все они были арестованы. Ли, что неудивительно, был "глубоко унижен... и расстроен", но, по-видимому, были веские основания полагать, что Кустис и его соседи по комнате невиновны, настолько, что весь их класс пришел на их поддержку, что позволяет сделать вывод, что кто-то, кроме обитателей комнаты, поставил туда спиртное и что кадеты знают, кто это был. Суперинтендант академии довольствовался тем, что поставил Кьюстису восемь порицаний, что равносильно пощечине.

Ли написал своему сыну, "дорогому мистеру Бу", с явным удовольствием, когда узнал эту новость: "Я был в восторге от опровержения в вашем последнем письме того клеветнического сообщения о комнате этих прекрасных кадетов Ли, Вуда и Тернбулла. ... . . Надеюсь, в будущем не будет повода для подозрений. . . . Ваше письмо принесло мне пользу и в других отношениях. В нем говорилось о том, что вы будете служить в цветной гвардии, что вас освободят от службы, что вы будете отдыхать в собственной палатке [кадеты на лето переселяются в палатки]. . . . В нем меня уверяли, что вы освобождены из-под ареста, что вы снова на службе, что вы идете в ногу со временем, что вы не унываете, не ослабляете усилий и не ослабляете воли. Короче говоря, вы будете стоять как вкопанный, с кормом или без корма. ... * Всегда думайте о своем преданном отце".

Трогательная забота Ли о Кэстисе, пробудившаяся, должно быть, в нем самом в годы учебы в Вест-Пойнте и огромного давления, которое испытывает любой курсант первого года обучения - давления, требующего соответствовать, давления, требующего соперничества, давления, требующего успеха, Давление, заставляющее сопротивляться даже самым невинным искушениям, и вера Ли в то, что он "может спокойно и беззаботно встретить все, что мир может ему предложить", лишь бы его дети были хороши и счастливы, заставляют его казаться одновременно более уязвимым и более милым человеком, чем суровая, меланхоличная фигура, которую обычно изображают. Временами он может казаться совершенно диккенсовским, * как, например, когда он пишет о семейном Рождестве. Он, Мэри и дети всегда старались провести Рождество с мистером и миссис Кьюстис в Арлингтоне, и в этом случае Ли говорит: "Мы вернулись домой в среду утром. . . . Дети были в восторге от возвращения [из Балтимора] и провели вечер за придумыванием развлечений на утро. В рождественское утро они пришли к нам еще до наступления дня, чтобы перебрать свои чулки. Милдред считает, что она получила приз в виде новой красивой куклы; недуги Анжелины [Анжелина была куклой Милдред] были так велики, что ее оставили в Балтиморе, и это новое сокровище было совершенно неожиданным. Пирожные, конфеты, книги и т. д. были совершенно забыты в ласках, которыми она ее одарила... . . Руни получил среди своих подарков новую пару ботинок, которую он особенно хотел, а девочки, я надеюсь, были в равной степени довольны своими подарками, книгами и безделушками. . . . Твоя мать, Мэри, Руни и я пошли в церковь, а Руни и близнецы [посетители] катались на коньках по каналу, причем Руни взял с собой для этой цели свои коньки. . . . Мне нет нужды описывать вам наши развлечения... а также индейку, холодную ветчину, пудинги, пироги с фаршем и т. д. на ужин".

Радость Ли от того, что его окружает семья, с лихвой компенсирует его постоянные увещевания и подробные советы даже самым маленьким членам - ведь он суетился и подталкивал их, и в эпоху, когда образование девочки не казалось большинству родителей таким же важным, как образование мальчика, он призывал своих девочек преуспевать в учебе с такой же твердостью, с какой призывал Кэстиса в Вест-Пойнте.