Чужой среди своих

Не старая, но уже какая-то монументальная тётя с гранитным подбородком и «вечным» перманентом на массивной голове, сказав несколько идеологически выверенных слов, переключилась на дела школьные. Пообещав силами учителей и школьных активистов подтянуть за лето отстающих, она ввернула несколько слов про Комсомол и пионерию.

— Союз нерушимый… — захрипело из динамиков, и школьники, вместе с родителями и педагогическим составом, вытянулись, разом посерьёзнев. Не сразу понимаю, что гимн без слов[11], и что слова, навсегда оставшиеся в памяти после лета у двоюродной бабушки, возникают в моей голове, как бегущая строка в телевизоре.

После гимна взяла слово пионервожатая — крепенькая, профессионально бодрая деваха лет двадцати пяти, с кривоватыми толстыми ногами и в пионерском галстуке, буквально лежащем на полной груди.

Речь её изобиловала восклицательными знаками, пионерией и обязательством, от всех пионеров школы разом, хорошо учиться, хорошо себя вести, и в будущем стать достойными комсомольцами, чтобы достойно нести дальше красное знамя.

— Наша! Страна! — выкрикивала она почти каждое слово в отдельности, — Наша Социалистическая Родина! С!С!С!Р! Дала нам возможность! Жить! Учиться! Учиться, чтобы достойно идти по пути, проторенному для нас Коммунистической Партией!

«— Ну бред, бред же…» — кошусь по сторонам… но у многих слёзы, а уж ладони отбивали — не жалея!

— Эх, хорошо в Стране Советской жить! Эх, хорошо Страной любимым быть! Эх, хорошо Стране полезным быть, Красный галстук с гордостью носить!

Хор ребятишек, лет по десять от силы, пел довольно стройно и очень… очень старательно! Хлопали им, впрочем, тоже старательно, а родители, стоящие в стороне, с нескрываемой гордостью утирали слёзы. — Меряй землю решительным шагом, — дискантом выводит крохотный белобрысый солист с торчащими ушами, полупрозрачными на солнце, — Помни твёрдо заветы отцов, Знай один лишь ответ — Боевой наш привет: Будь готов! Будь готов! Будь готов! Будь готов всегда, во всём, Будь готов ты и ночью и днём! Чем смелее идём к нашей цели, Тем скорее к победе прийдём!

Хлопаю… и озноб по всему телу. Я не враг вам…

… но это не моя страна!

Остро, как никогда раньше, у меня проявился синдром самозванца и ощущение, что я здесь лишний. Всё будто выцвело, посерело, стало едва ли не чёрно-белым, и настроение, и без того далеко не блестящее, стремительно рухнуло вниз.

Но действо меж тем не закончилось, и, выстроившись колонной, мы сделали большой круг вокруг школы и школьного стадиона под патриотические речи директора, который в этот раз пользовался громкоговорителем.

— В едином строю… — хрипел динамик, — вы, молодые граждане СССР, идёте прямой дорогой к Коммунизму! Путь ваш открыт и ясен на много лет! Вы…

… я иду вместе со всеми, стараясь шагать в ногу. Былой торжественности момента уже нет, в колонне переговариваются, смеются, кто-то уже сместился в сторону приятелей, идя не по росту.

Взрослые, часть которых за каким-то чёртом увязалась следом, оживлены, умилены и кажется, подогреты. Не все, но мужская четвертина разговаривает излишне оживлённо и громко, помогая в разговоре руками на зависть иному итальянцу.

Промаршировав по окрестностям минут пять, вернулись к школе, снова собравшись в подобие строя. Но в этот раз народу, кажется, несколько поменьше…

— Ребята! — звонким, нарочито девчачьим голосом воскликнула пионервожатая, — Торжественная часть нашего мероприятия завершена. Сейчас вы, вместе с вашими родными, можете увидеть праздничный концерт, подготовленный силами учеников и педагогического коллектива!

— Поскольку погода сегодня прекрасная, а зрителей много, — так же звонко продолжила дебелая девица, — было решено провести его на улице!

«— Хор мальчиков-зайчиков» — вяло подумал я, вместе со вместе со всеми аплодируя выстраивающейся перед нами детворе. Лопоухий солист, щербато, но очень искренне улыбаясь и весело толкаясь с товарищами, протолкался чуть вперёд.

— Коричневая пуговка
Валялась на дороге,
Никто не замечал ее
В коричневой пыли.
Но мимо по дороге
Прошли босые ноги,
Босые, загорелые
Протопали, прошли…

Не переставая петь, ребята затопали, с непосредственным детским энтузиазмом оживляя песню и весело косясь на грозящую им пальцем немолодую учительницу, с трудом скрывающую улыбку.

— Ребята шли гурьбою
Средь запахов цветочных.
Алёшка был последним
И больше всех пылил.
Случайно иль нарочно —
Того не знаю точно —
На пуговку Алёшка
Ногою наступил.

После все перипетий, благодаря пуговке был найден японский шпион, а школьник Алёшка получил от всех большой почёт и пуговку в коллекцию.