Чужой мир

– В моей машине есть функция автоуправления, так что поведу не я, а программа. Можно не беспокоиться из-за выпитого алкоголя. – Дайс смотрел в зеркало заднего вида и обращался к Айю, но почему-то мне казалось, что пояснения звучат больше для меня, чем для кого-то другого. – К сожалению, левитировать в таком режиме она не может, поэтому отправимся к океану по земле, а не по воздуху.

– Далеко отсюда океан? – Айю все еще выглядела напряженной.

– Нет, минут двадцать в одну сторону.

– Хорошо. – Она откинулась на сиденье и неуверенно сложила руки на коленях, как прилежная ученица в ожидании начала урока. Рио улыбнулся и что-то быстро спросил. Айю задумалась и ответила что-то шутливое. Между ними завязался разговор.

Я расслабилась и уткнулась носом в окно. За стеклом проносилась высокая зеленая стена с редкими прорехами – заповедник (а мы огибали именно его) был настолько густой, что казался абсолютно непроходимой лесной чащей. Выскочи сейчас на дорогу дикий кабан, я бы не удивилась.

Я посмотрела чуть выше и замерла. Полная луна таинственно сияла на небосклоне и озаряла серое полотно дороги мерцающим светом.

Я нащупала кнопку и опустила стекло. В салон ворвался свежий ночной воздух. Пахло мокрым асфальтом, свободой и почему-то цветущей сиренью – головокружительное сочетание.

Я, наверное, и правда пьяна, потому что в негромко играющей песне различила до боли знакомые слова:

– Я свободен, словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх!

– Вот так и сходят с ума, – пробормотала я и поймала вопрошающий взгляд Дайса.

Быстро обернулась, убедилась, что Айю и Рио по-прежнему заняты разговором, и шепотом спросила:

– Что это за песня?

Дайс прибавил звук на дисплее, по салону разлился хриплый мужской баритон, которому нервно вторила скрипка. Странно, я помню другую версию…

– Эту песню исполняет известный цинфийский певец. Он прославился тем, что взял слова старых земных песен, перевел их и дал им новое музыкальное оформление. Слова землян, музыка цинфийцев. Интересно получилось, верно? – Дайс говорил совсем тихо, приходилось напрягаться, чтобы расслышать его, но было в этом что-то почти волшебное – заговорщицкий шепот, полутемный салон с мерцающим синим светом дисплеем, рука, через опущенное стекло ловящая ветер, и слова, звучащие на цинфийском, но в душе отдающиеся эхом на всеобщем.

Я отвернулась, прикрыла глаза и принялась подпевать:

– Свободным стану я от зла и от добра, моя душа была на лезвии ножа…

Ко мне присоединился бархатистый голос Дайса, вторящий припев, и я улыбнулась. Что-то похожее на эйфорию ударило в голову и полностью опьянило.

Шурша шинами, машина выехала к длинной, усыпанной мелкой галькой косе пляжа. Я первой потянула ручку двери и, робея, выскользнула наружу – к шумящему, раскатисто приветствующему нас океану.

Ноги утопали в мелких камешках, идти было тяжело и иногда больно, но я все равно дошла (если честно, почти добежала) до буйствующей стихии. В темноте вода казалась почти черной, а волны – пугающими, и я заколебалась: разуться и походить по отмели или лучше не стоит?

Сомнения разрешила Айю. Беззаботно скинув туфли, она вступила в океан и рассмеялась, когда он окатил ее холодной белой пеной морского прибоя. В отместку она игриво взмахнула ногой, отправив брызги воды в сторону темно-синего, мрачного горизонта, но не рассчитала траекторию. Капли осели на одежде подоспевшего Рио, и тот, стряхнув их, растянул губы в коварной улыбке.

– Эй, ты чего это? – с подозрением спросила Айю и начала пятиться. – Я не специаль… – Фразу оборвал истошный девчачий визг.

Я демонстративно прикрыла уши ладонями и, слегка намочив ступни, отошла от отмели, где развернулся полноценный бой: эти двое, носясь друг за другом, как малые дети, поднимали целые фонтаны брызг.

Я повертела головой и заметила Дайса. Он сидел чуть вдалеке, на наспех брошенном пледе, вытащенном, очевидно, из машины, и задумчиво изучал нас. Подхватив намоченную обувь, я двинулась к нему. Ветер трепал волосы, и они прилипали к губам, но я не поправляла прическу. Когда свобода врывается в душу, разве есть дело до того, что происходит снаружи?

Мне вдруг стало абсолютно все равно, как я выгляжу. Намокший подол тянул к земле, холодная галька кусала ступни, накидка давно уже не согревала от промозглости ночи, но это было неважно.

Опустившись рядом с Дайсом на тонкий плед, я втянула полной грудью морской воздух с сильной примесью йода и водорослей – кончики пальцев подрагивали от восторга. Если бы могла, впечатала бы этот момент в память, чтобы он никогда не потускнел и не забылся.

– Ночи у нас холодные. – На плечи легла теплая куртка, и я благодарно зажмурилась – кожа, уже покрывшаяся мурашками, стала согреваться.

– Спасибо.

Дайс передернул плечами, мол, пустое, и чуть откинулся назад, упираясь ладонями в смесь гальки и песка. Я различила проступающие вены на его руках и длинные музыкальные пальцы, а затем смущенно отвернулась. Столь откровенное разглядывание было мне несвойственно.

– Ты сегодня очень смело играла.