Чужой из психушки (фрагмент)

— "Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения. Она не угадывает шутки, не чувствует иронии… Она еще не знает, что в порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь место; что современная образованность изобрела орудие более острое, почти невидимое и тем ни менее смертельное, которое под одеждой лести наносит неотвратимый и верный удар… Довольно людей кормили сладостями; у них от этого испортился желудок: нужны горькие лекарства, едкие истины", — сказал кот. — Знаешь, кто это написал?

— Слушай, — сказал я, — это ты с рекламой творишь? Не смешно, знаешь?

— Ты что, еврей? — спросил кот.

— Почему еврей? — смешался я.

— Вопросом на вопрос отвечаешь. Так кто это написал?

— Откуда я знаю.

— Лермонтов. Михаил Юрьевич. Герой нашего времени. Предисловие.

— Да ну! Здорово! Но ты ушел от ответа.

— И от бабушки ушел, и от дедушки ушел.

Кот спрыгнул на пол, сотворил миску с какой-то розовой кашицей и начал есть.

— Твоя миска на кухне, — сердито сказал я. — Что это за гадость ты ешь?

— Миска — понятие относительное, — оторвался Ыдыка Бе от еды, — это высоковитаминная смесь. У твоего кота небольшой авитаминоз. Неправильно его кормишь.

— Я ему даю овощи, не жрет.

— С детства надо было приучать. Я тебе напишу рецепт этой смеси, она пахнет привлекательно для кошек.

Я задумчиво посмотрел на Ыдыку Бе. Совершенно бесполезно с ним строить прямолинейный разговор. Псих он и есть псих. А тут еще инопланетный… Пойди разберись, что там у него в голове. И телепатии я лишен.

— Послушай, — неизвестно почему вспомнил я старый разговор, — ты говорил, что время неизменно. А как же практические эксперименты. Доказано, что в быстро летящем космическом корабле время течет медленней?

— Почему медленней? — вновь оторвался Бе от миски.

— Ну как, почему. Опыты ставили. На часах там меньше времени проходило, чем на контрольных, земных. И другие опыты были. Я не физик, подробно объяснить не могу.

— Корабельные часы показывали время в корабле. Земные — на земле. Естественно, что время разное. Время — величина постоянная, но по отношению к той вселенной, в которой оно существует. Корабль — отдельная вселенная со своим временем. На Солнце, например, время тоже отличается от земного. Да и твое личное время отличается от моего личного. Время постоянно для каждого мира и мирка. Сперва определи, какой мир ты имеешь в виду, потом спорь.

Я попытался осмыслить идею множество вселенных, миров и мирков. Ничего не получилось.

— Но часы-то одинаковые?… — задал я полувопрос.

— Разные, — тот час ответил Бе, — они меняются вместе с изменением мира, в который попадают. По часам в твоем мире наш разговор продолжается две минуты тридцать семь секунд, по моим — двенадцать секунд, по часам, расположенным на Солнце — две микросекунды. И это на вашем Солнце, а Солнц только в этой Галактике множество.

— Ты меня совершенно запутал, — сказал я, жалея, что вообще задал этот вопрос. — Ты лучше скажи, эту твою рекламу все видели, или только я один?

— Каждый видит то, что хочет увидеть, — сказал кот, забрал миску в зубы и ушел, задрав хвост, на кухню.

В голове появилось изображение плачущей мышки. Я возликовал, похоже, телепатия проснулась.

"Спасибо Бе", — подумал я в сторону кухни.

Мышка утерла слезы и засмеялась. Передо мной листик с четким шрифтом. Я подумал, что это пресловутый рецепт витаминизированной еды, но там были стихи.

Все дороги, да дороги…
Вдоль дороги у реки
Поселилися бульдоги
И дрянные старики.
Старики коренья сушат,
А бульдоги берег рушат.
Ни пройти там,
Ни проехать:
Не съедят — заговорят.
Всему миру на потеху
Старики в реке сидят.
Кофе пьют,
Сухарь макают
В речку, полную мальков,
Ничего не понимают
В сочинении стихов.
А бульдоги вдоль дороги
Застолбили все пути,
Очень толстые бульдоги,
Ни проехать, ни пройти.
Старики коренья сушат,
А бульдоги берег рушат.

— Ты что, Бе, — спросил я, радуясь восстановленному дару, — в поэзию ударился. Я тоже в детстве написал стихотворение, хочешь прочту?

Возникло изображение хотения. Я никогда не читал стихи телепатически, но ничего, получилось.

Вышел я на улицу
И увидел курицу.
Я спросил у курицы:
— Ты чего на улице?
И сказала курица:
— Я того на улице,
— Что другие курицы
— Тоже все на улице.

В голове возникло изображение молотка, превращающегося в кувалду. Похоже, Бе неплохо стал ориентироваться в людском обществе.

32. История господина Брикмана (Калининград, Народный суд)