Чужой для всех

— Оберст, — засмеялся генерал. — Мы находимся в такой заднице, что для меня будет честью спасти хоть одну лишнюю солдатскую душу и вернуть позже ее в строй. Ни один ваш документ не стоит этого. Вы опростоволосились, оберст, хуже некуда, — генерал, устало вышел из машины. — А если серьезно, — он прищурил глаза, с неприязнью посмотрел на полковника и властно добавил, — на поле боя, в условиях окружения, при отсутствии связи с вышестоящим штабом, командование берет на себя старший по званию и должности. Выполняйте мой приказ. Раненых – в первую очередь, вы – за ними.

В этот момент к Клясту подбежал гауптман Грейвиц и тихо доложил. — Все готово, герр оберст. Военный катер ждет вас в условном месте.

— Прекрасно, — повеселел Кляйст. — Сейфы с грифом «Z» поедут со мной. Организуйте их охрану. Вы остаетесь здесь и обеспечиваете переправу всего отдела. Выполняйте.

— Герр генерал, — Кляйст тут же обратился Вейдлингу. — У меня хорошая новость. Я предлагаю вам совершить небольшую прогулку. В трех километрах отсюда, вниз по течению реки, меня ждет катер. Составьте мне компанию, переплывем вместе. Забудем служебные неурядицы. К тому же, майор Ольбрихт, как я знаю, жив и находится в гораздо лучших условиях, чем мы. Соглашайтесь.

— Нет, оберст, — резко возразил Вейдлинг, вытирая платком капельки пота со лба. — Я обойдусь как-нибудь без вашей помощи. Ваш мед недалеко от жала. Идите свое дорогой. Нам лучше вместе больше не встречаться.

— Как знаете, генерал, я не настаиваю.

— Кроме того, оберст, — генерал с отчуждением смотрел на армейского разведчика, — помните простую истину, отделившуюся овцу съедает волк.

— Чепуха. Вы не знаете наших возможностей. Когда надо, мы умеем хорошо кусаться. До скорой встречи на той стороне, герр генерал, — Кляйст отдал честь рукой и, круто развернувшись, поспешил к армейскому вездеходу.

— Это совершенно ни к чему, — вдогонку проворчал Ведлинг и подозвал адъютанта узнать, не ликвидирован ли затор.

Через полчаса, когда генерал проезжал по узкому и длинному мосту на правый берег реки Березина, вдруг слева, вдалеке, ниже по течению, до него донесся шум короткого, но яростного боя. Бой не смутил генерала. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он только ухмыльнулся и тихо сам про себя промолвил. — Отделившуюся овцу съедает волк. Не поверил оберст, а зря…

— …Вяжи его, Семен, да покрепче. Видишь, хлюст какой да еще брыкается.

— Под дых ему дам, и все дела.

— Смотри только, не убей. У тебя не кулак, а кувалда. За эту шкуру старший лейтенант сказал, нам по ордену дадут. — Да уж, разбегутся, — Иван закончил связывать руки немецкому офицеру. — Все подымайся, немчура, Гитлер капут.

— Капут! Капут! — замахал головой немец, бегая по сторонам маленькими глазками, видимо, высматривая, среди подошедших русских солдат в масхалатах, офицера. Его рот был забит кляпом.

— Все, Сергиенко, веди этого важного гусака к машине. Головой отвечаешь за него.

— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант. А как же вы?

— Мы с Петровым попробуем открыть сейф с документами. Пусть Зина вызовет взвод автоматчиков. Вдруг немцы опомнятся.

— Не опомнятся, командир. Видите, даже эти не сопротивлялись. Руки кверху и Гитлер капут.

— Много болтаешь, Иван. Выполняй приказ. Костин и Володин – вместе с Сергиенко.

— Есть, — сержант Сергиенко зло ткнул Кляйста в бок автоматом, тот согнулся от боли, замотал головой. — Вперед, немчура. Не вздумай бежать. Придавлю как клопа. Пошли, хлопцы.

Полковые разведчики бесшумно скрылись в густом ельнике, даже не почувствовав его колких иголок. Молодые сердца радостно погнали их в свою часть. Задание командира полка и армейского отдела СМЕРШ было выполнено.

Глава 9

Ницца. Юг Франции. 10 июля 1944 года.

— Ух, ух, ух, — пыхтел от удовольствия и напряжения Криволапов, стараясь в который раз за сутки угодить своей юной пассии француженке цветочнице Николетт.

— Жих, жих, жих, жих, — поскрипывала гостиничная кровать, временами стуча никелированной спинкой о межкомнатную перегородку, темпераментно вбирая в себя энергию и тепло обнаженных раскрасневшихся тел.

— А, а, а, а, — созвучно возгласам русского Ромео, постанывала горячая представительница Прованса. Ее тонкие пальцы, с каждым вздохом, с каждым движением сильнее впивались в мускулистую спину Степана и до умопомрачения страстно прижимали его к своей девичьей наливной груди, как будто бы Николетт хотела раствориться в объятиях молодого человека.