Чужой для всех

Дорога, плотно забитая техникой и людьми, ожила, напоминая огромный растянувшийся на многие километры, муравейник. Солдаты и офицеры в панике, расползались, растекались, прятались по кустам и пролеску. И в этот момент полетели первые бомбы. Десятки бомб запели смертоносную душераздирающую мелодию. Пошли играть, огненные крупнокалиберные трассы. Липкий пыльный воздух, стоявший смогом вдоль колонны до самой Березины, моментально был иссечен и распорот свинцовыми и стальными жалами. Все, что бежало или стояло, упало истерзанное огнем, все, что двигалось – перестало двигаться, уткнувшись в буро-красную землю.

— Быстрее, быстрее, герр генерал, — умоляюще подгонял комкора его адъютант, — пригнитесь. Я вам помогу.

Вейдлинг сопел и молча, бежал за Ремеком, отказываясь от его помощи.

Со всех сторон раздавались крики, проклятия раненых. Валялись разорванные тела. Обезумевшие глаза скачущей мимо лошади. Перевернутые повозки. Языки пламени. Взрывы. Искореженные машины, орудия. Развороченные гусеницы. Звон в ушах. Страх и смерть. Эти жуткие картины мелькали перед глазами Вейдлинга. Боже мой! За что нам такие страдания. В какую-то секунду он пожалел, что отказался улететь с военного аэродрома под Бобруйском, предоставив места раненым солдатам… Нет, он так решил. Этого его выбор. Генерал пробежал еще десть метров и упал, споткнувшись о чье-то тело. Это его спасло. Впереди раздался оглушительный взрыв. Его с силой прижало к земле. Забарабанили по спине комья вырванного серозема. Тело сковал постыдный ледяной страх. Ноги мертвы, руки мертвы. Только легкие хрипят от тошнотворного прогорклого воздуха, да единственная мысль крутится с одного в другое полушарие: — Вот и все, ошибся Франц…, ошибся Франц…, ошибся…

Через двадцать минут все стихло. Русские летчики провели несколько атак и, сбросив смертоносный груз на врага, безбоязненно, у немцев к этому времени практически не осталось истребителей на этом участке фронта, вернулись на свой аэродром в Кричев. Мост был ими не тронут. Он имел для русских войск, стратегическое значение, было приказано его не взрывать.

Вновь зашевелились, уцелевшие солдаты, забегали санитары, закричали унтер-офицеры, собирая свои подразделения. Через какое-то время колонна двинулась к спасительному мосту. Где-то вдалеке послышался шум приближающегося боя арьергардных подразделений с русскими разведчиками, что придало новое ускорение агонизирующей толпе немцев.

— Герр генерал, герр генерал, — радостно кудахтал Ремек возле поднятого с земли командира корпуса, держа его фуражку. — Слава Господу, вы живы. Надо поспешить. До моста осталось совсем немного, — генерал молчал. Его лицо было серо-грязным от пыли. Редкие волосы слиплись. Глаза выражали отчаяние и злость. Взгляд не был твердым и уверенным. Генерал обескураженно отряхнул форму от земли и медленно проследовал за адъютантом, прихрамывая на левую ногу. Ему было стыдно, что солдаты и офицеры видели его лежащим на земле.

Через полчаса его машина остановилась недалеко от моста. Дальше она не могла проехать, впереди был затор из повозок, пеших солдат, санитарных машин, боевой техники. Стояла ругань, крики, раздавались приказы, но затор не рассасывался. Вскоре вернулся, посланный для уточнения ситуации, майор Ремек.

— Что происходит, Ремек? — резко обратился Вейдлинг к адъютанту, чувствовалось, что к генералу вернулось самообладание. — В чем причина задержки?

— Армейские разведчики нос к носу столкнулись с санитарами, герр генерал. Никто не хочет уступать друг другу дорогу.

— Что за чушь, — выругался Вейндлинг. — Был приказ главнокомандующего пропускать в первую очередь раненых, затем штабы. Боеспособных солдат – в арьергард. Позовите ко мне офицера разведки. Быстро!

Через минуту-другую к генералу торопливо подошел долговязый худой полковник. Генерал сразу узнал в нем Кляйста, начальник разведки штаба армии.

— Генерал, — отдав честь рукой, быстро перешел в наступление Кляйст. — У меня срочный приказ, немедленно переправить секретные документы отдела. Вы задерживаете меня.

— Отставить, оберст! Представьтесь вначале, коль вас вызвал командир корпуса. Я смотрю, вас повысили в звании. Не за провал ли операции «Glaube», вы ведь так доложили о ней наверх?

Кляйст побагровел, его взгляд выражал крайнее отчуждение и злобу. Сдерживая свои эмоции, он подчинился генералу. Сухо представившись, он раздраженно добавил. — Не злоупотребляйте властью, генерал-лейтенант, иначе вам придется иметь дело с начальником штаба армии. Вопрос очень серьезный. Документы имеют гриф «секретно».