Чужой

Даже убедившись, что ему ничто не угрожает, француз не мог успокоиться, чем ближе он подходил к конюшне, тем сильнее билось сердце в его груди. Он заметил, как дрожат пальцы руки, протянутой к запору. И пока он не знал, заперта или нет дверь конюшни, Блоквил тысячу раз побывал в мире надежды и безнадежности, он взмок от напряжения. Он продумал каждое свое движение, вплоть до слов, которые скажет коню Эемурата, как только войдет в конюшню, вспомнил, что не раз слышал о том, что кони бывают умными, как люди. И если настоящий скакун и впрямь по-человечески умен, он должен помочь чужеземцу, не сердиться на него и не брыкаться. Потому что человек этот, хоть он и иностранец, сейчас очень несчастен и нуждается в помощи. Настоящие кони всегда приходят на помощь страждущим. Они много раз спасали людей от неминуемой смерти. А ведь положение француза сейчас мало чем отличается от смерти, он сам вообще считает, что находится на грани жизни и смерти. Должна лошадь Эемурата помочь ему.

Черный замок на двери конюшни дал короткий ответ на все мечты, безграничные надежды Блоквила. Холод, проникший в тело пленного через горячие пальцы, прикоснувшиеся к замку, достиг его сердца и остановился. И эта стужа заморозила и отбросила его горячие надежды. Неизвестно, когда этот лед теперь растает: через сколько дней, месяцев или даже лет.

Почуяв приближение незнакомца, лошадь всхрапнула. Этот храп прозвучал для пленного как команда “Возвращайся назад!”

Только теперь Блоквил стал ощущать холодный воздух, пронизывающий ветер, тяжесть кандалов на ногах. На обратном пути он и не думал соблюдать осторожность. Уже подходя к сараю, он увидел темную фигуру, стоявшую в дверях кибитки. Конечно же, это был Эемурат гонур. Агабек пленного ушел в дом, неслышно закрыв за собою дверь.

* * *

У текинцев, вынесших на своих плечах все тяготы войны и вернувшихся на постоянное место жительства, запасы продовольствия оказались весьма скудными. Надо было чем-то другим восполнять погубленный войной неубранный урожай пшеницы. А восполнять было нечем. Надо было хоть как-то кормить и пленных, не дать им умереть с голоду. Для семей, в которых содержались пленные, это было дополнительной нагрузкой, тяжким бременем. Таким образом, если заложники стремились поскорее вырваться из плена, их хозяева также спешили избавиться от них. Но и отпускать их на волю безо всякого выкупа никому не хотелось. Надо было вернуть хотя бы те затраты, которые были сделаны на них. Многие из пленников брали в руки лопаты и вилы, чтобы помочь своим хозяевам справиться с трудностями военного времени. Блоквилу и это было недоступно. Он был лишен даже черной работы, которая помогла бы ему отвлечься от горьких мыслей, быстрее провести время. Если не считать пары дней работы на делянке джугары, все остальное время он проводил в томительном бездельи. Ему, как другим пленным, не разрешали свободно передвигаться по аулу. Самым большим его жизненным пространством был клочок земли перед домом Эемурата, который он лицезрел с утра до наступления темноты.

Гордый француз, обманувшись в Акмарал, теперь никому не доверял, он теперь вообще ни с кем не желал общаться. Хотя у него не раз складывались обстоятельства, чтобы перекинуться с Акмарал парой слов, он не делал этого, поскольку сама женщина не давала для этого повода.

Однажды какой-то торговец пришел и к дому Эемурата. Когда пришел этот высокий человек с короткой седой бородкой и мешком за спиной, во дворе никого не было. Спекулянт посмотрел в сторону сарая, словно заранее знал, где сидит пленник, и стал громко выкрикивать:

— Шелковые ткани есть, сукно есть!

Заметив пристальный взгляд торговца, Блоквил расстроился еще больше. “Теперь всякие спекулянты будут рассматривать тебя, как диковинного зверя в клетке. Да лучше уж умереть! — разозлился француз, ненавидя себя. Потом все же решил защитить себя. — Конечно, будучи мужественным, умереть не трудно. Гораздо труднее иметь мужество жить. И ты старайся жить, Жорж. Если умрешь, лишился даже этой крохотной надежды”.

На голос купца из дома вышли Аннабиби с Акмарал. Из соседних домов подошли еще несколько женщин, и вокруг торговца сразу же возникло оживление. Вынутые из мешка отрезы тканей переходили из рук в руки, а затем вновь возвращались в мешок. Жадно разглядывая красивые отрезы, тем не менее никто из женщин ничего не купил. У них не было ни денег для покупки тканей, ни каких-то вещей на обмен. Они собрались здесь, чтобы просто полюбоваться на красоту.

Не сумев ничего продать и здесь, купец завязал мешок, однако не спешил уходить. Он что-то спросил у собравшихся. И хотя вопрос был обращен ко всем, ответила на него Акмарал. Она даже махнула рукой в сторону сарая.

Оставив мешок рядом с женщинами, купец направился к сараю.

Увидев приближающегося человека, Блоквил невольно улыбнулся. “Купец, не сумевший ничего продать женщинам, идет предлагать ткани заключенному в сарае!”

Торговец поздоровался с Блоквилом и протянул обе руки для пожатия. Он заговорил на фарси.