Чуждый разум

В зале кафетерия расположилась институтская молодежь. Люди пожилые, щадя свою печень, спустились в столовую, именитый ушли в ресторанный зал, подальше от самообслуживания, многосемейные толпились в очередп за антрекотами. Но обстановка в зале кафетерия тем не менее была принужденной. Не слышно было лихих кандидатских песен, научные сотрудники с деланным самозабвением кушали, искоса поглядывая на пришельцев.

- Вот тебе и "никакой огласки", - пробормотал Ахябьев, листая меню. - Эх, Гамлет, наивный ты человек. Хотел от нас скрыть то, что известно уже каждому официанту. Как-то встретит тебя жена твоя, Гамлет? Хотел бы я при этой встрече присутствовать.

- Ты думаешь?.. - понизив голос, спросил Мгасапетов.

- Абсолютно уверен, - ответил Ахябьев. - Да нас уже по Интервидению передают.

- А ты поменьше зыркай по сторонам, - посоветовал ему Фомин. - Веди себя как турист-европеец.

- Кто? Я? - высокомерно спросил Ахябьев. - Я, преодолевший сотни тысяч парсеков, должен сидеть, потупив глаза, среди своих, можно сказать, братьев по разуму? Да наблюдатель я или не наблюдатель? За что мне платят командировочные?

И Роберт Аркадьевич пронзительным взглядом окинул зал. За окрестными столиками произошло некоторое шевеление, и обедающие дружно накинулись на еду.

- А не произнесть ли речонку? - спросил Ахябьев. - Молчание какое-то удручающее. Поворотный момент, как-никак.

- Роберт Аркадьевич! - с отчаянием воскликнул Мгасапетов.

- Вас понял, - ответил Ахябьев. - Чистота Контакта превыше всего.

Мгасапетов выбрал себе жареную ветчину с горошком, Ахябьев - творожный пудинг и четыре молочных коктейля, Путукнуктин - кофе и пирожные, Фомин сосиски, кефир и холодный свекольник.

- Никогда не предполагал, - сказал Ахябьев, - что мое меню будет так остро интересовать миллионы. Ну-ка, Гамлет, покажи свое неумение резать ветчину вилкой. Это будет очень эффектный номер.

- Ай, оставь ты меня, - пробормотал Мгасапетов и, взяв ломтик ветчины двумя пальцами, принялся кушать.

Владимир Иванович Фомин не принимал участия в застольной беседе. Он методично раскрошил в свекольник сосиски, затем вылил туда кефир и начал хлебать. Была у Владимира Ивановича такая странность: он обожал смешивать в одном блюде первое, второе и третье. А потом чохом все поедал. Вкусовые нюансы его не интересовали, а экономия времени была значительная. Но сегодня Владимир Иванович впервые осознал, что его образ действий несколько отличается от обычного и может вызвать интерес окружающих. Поэтому он быстрее, чем всегда, буквально за три минуты покончил со своей тюрей, поднялся и сдержанным кивком дал понять, что намерен уйти.

- Ты куда? - в один голос спросили Ахябьев и Мгасапетов.

- Дела, - коротко ответил Фомин и, размашисто, твердо шагая, покинул пределы кафетерия.

- А вы знаете, ребята, это ОН, - тихим голосом сказал Роберт Аркадьевич. Телепатировать пошел, разрази меня громом.

- Ах, я забыл предупредить, - сокрушенно проговорил Мгасапетов, - что нам не следовало бы разлучаться.

- Ну, это наивно, Гамлюша, - насмешливо сказал Ахябьев. - Мы, слава богу, еще не под колпаком.

Между тем Слава Путукнуктин вел себя по меньшей мере загадочно. Некоторое время он с тупым удивлением смотрел на эклеры, которые сам себе принес, потом неуверенно взял чайную ложечку и, покраснев до слез, попытался отколупнуть кусочек обливки. При этом он озирался и потел. Эклер оказался слегка перезревшим. Он загремел на блюдце и вдруг, подпрыгнут, отлетел метра на полтора и скрылся под соседним столом. Тогда Путукнуктин сунул ложечку в нагрудный карман и заплакал.

- Я знал, - пробормотал он, вытирая рукавом слезы. - Я всегда это знал... Я всегда это за собой чувствовал...

Ахябьев поперхнулся коктейлем, Мгасапетов переполошился.

- Славик, ну что ты, Славик, - прошептал он, наклонившись над столом. Кушай, милый, кушай. Постарайся хоть что-нибудь съесть.

- Не могу, - бормотал Славик, сморкаясь в широкий галстук. - Честное слово, не могу. Стыдно мне... Я не умею, честное слово! У меня спазмы в горле!

- Подумаешь, спазмы! - уговаривал его Мгасапетов. - Надо быть выше этого! Глоточек кофе - и все пройдет.

- Глоточек! - Путукнуктин нервно засмеялся и тут же подавился слезами. -Тебе легко говорить! Ты человек, а я... я существо!

- Клянусь тебе, - истово сказал Мгасапетов, - я никогда не перестану считать тебя человеком!

- Нет, неправда, - прошептал Славик. - Ты меня уже боишься. Ты, наверно, думаешь, что я в любую минуту... Но это не так! Это само находит. Вот и сейчас нашло...

- А ты не ошибаешься? - понизив голос и тоже наклонившись над столом, спросил Ахябьев.

- В том-то все и дело! - сказал Славик и всхлипнул. - Я абсолютно уверен! У меня внутри все другое. Хотите, я сейчас начну испускать волны?

- Ради бога, Славик... - Гамлет Мгасапетов умоляюще сложил руки.

- А, боитесь! - сказал Славик с ожесточением. - Я всегда это за собой знал. Мне всегда были странны эти волосы, эти одежды, эта пища... Боже мой, знали бы вы, что вы едите, из чего все это состоит!