Чужак в чужой стране

- Нет, нет, точно. Именно такой она и была. Спросите у нее. Она вам все скажет. А еще лучше, приходите на обряд очищения для ищущих - я вам дам знать, когда она будет принимать участие. Знаете, когда она кается - это помогает другим женщинам преодолеть свою робость, чтобы публично сознаться в своих грехах. И она от этого не страдает, ей радостно сознавать, что она помогает другим. Она очень предана делу и каждую субботу вечером вылетает сюда после своего последнего шоу, чтобы выступить в воскресной школе. Она преподает в классе Радости для юношей, и посещаемость в нем выросла втрое после того, как она приступила к делу.

- Вот этому я могу поверить, - согласился Джубал. - И сколько же лет этим счастливым юношам?

Бун расхохотался.

- Вам-то меня не обмануть, старый хитрец. Кто-то вам выдал девиз класса Дон: «Никто не может быть так стар, чтобы не стать молодым».

- Нет, серьезно…

- Вам туда не попасть, пока не увидите Свет и не пройдете через Очищение. Это ведь единственная истинная Церковь, пилигрим, а не те ловушки сатаны, не те вонючие ямы беззакония, которые зовутся церквями, чтобы склонять опрометчивых в идолопоклонство и прочие непотребства. К нам нельзя зайти «на часок», чтобы убить время, пока идет дождь, - сначала вам придется спастись. Практически… Ой-ой, нас предупреждают… включаются камеры… - Во всех углах огромного зала замигали огоньки. - Ну, Джаг подготовил их как надо. Сейчас дело пойдет.

Змеиный танец втягивал в себя все большее число участников. Немногие оставшиеся сидеть аплодировали в такт и подпрыгивали на своих скамьях. Служители торопились, чтобы успеть поднять упавших, многие из которых - преимущественно женщины - корчились, изо рта у них шла пена. Таких клали у алтаря, где они бились, как рыбы на песке. Бун указал сигарой на костлявую рыжую женщину лет сорока в изорванном платье.

- Видите эту женщину? Вот уже год, как каждую службу на нее снисходит Дух. Теперь с ее помощью к нам нередко обращается сам архангел Фостер… Когда это бывает, нужно не меньше четырех здоровых мужчин, чтобы удержать ее. Она может быть призвана на небо в любую минуту и готова к этому. Кто-нибудь хочет еще выпить? Бар работает хуже, когда камеры приходят в действие и начинается вот такое движение.

Майк позволил снова наполнить свой стакан. Он не разделял отвращения Джилл к этой сцене. Его очень огорчало то обстоятельство, что «Старейший» оказался просто испорченной пищей. Но это он отложил в памяти, а сейчас упивался неистовством, бушевавшим внизу. Оно так живо напомнило ему Марс, что он одновременно чувствовал тоску по дому и ощущал тепло домашнего очага. Ни одна деталь не была марсианской, все было совершенно не так, и все же он грокк нарастающее сближение, не менее реальное, чем при водном обряде, и такое мощное по количеству участников и по интенсивности, какого он еще не встречал за пределами своего Гнезда. Как бы он хотел, чтобы кто-нибудь пригласил его присоединиться к тем, кто прыгал и извивался там внизу. Ноги просто чесались от желания принять участие в пляске.

Он увидел мисс Дон Ардент. Может быть, она пригласит его? Ему не надо было узнавать ее по росту или по комплекции, хотя по росту и общему силуэту она в точности походила на Джилл. У мисс Дон Ардент было собственное лицо, и ее боли, печали и желания четко проступали на нем под улыбкой. Он подумал о том, не захочет ли мисс Дон Ардент когда-нибудь разделить с ним стакан воды. Сенатор Бун надоел ему. И Майк был рад, что Джубал не посадил сенатора рядом с ним. И очень жалел, что Дон Ардент отослали прочь.

Мисс Ардент даже не подняла глаз. Процессия беснующихся унесла ее. Человек на платформе поднял обе руки; огромный зал затаился. Человек резко и сильно бросил руки вниз.

- Кто счастлив?!

- МЫ СЧАСТЛИВЫ!

- Почему?

- БОГ… ЛЮБИТ НАС!

- Кто вам это сказал?

- ФОСТЕР СКАЗАЛ НАМ ЭТО!

Мужчина упал на колени и поднял один кулак.

- Дайте мне услышать рык льва!

Они ревели, они выли, они вопили в такт движениям кулака, игравшего роль дирижерской палочки, то усиливавшего гамму звуков, то снижавшего его, пока она не падала до почти неулавливаемого ухом ворчания, а потом поднимаясь крещендо и сотрясая балкон.

В экстазе, столь остром, что он почувствовал опасность погрузиться в самозабвение, Майк, казалось, погружался в этот рев, но, поскольку Джилл сказала ему, что этого нельзя делать нигде, кроме своей комнаты, он сдержал себя, и волны звуков плыли, лишь омывая его.

Мужчина на сцене поднялся с колен.