Чужак в чужой стране

- Ну еще бы! Лучший в мире мартини - мы не пользуемся вермутом. Вместо этого мы его благословляем. Двойной мартини для юной леди! Благослови тебя Бог, сынок, и поторопись. Времени у нас мало. Разве что пропустишь один стаканчик, а потом нам еще предстоит отдать дань уважения архангелу Фостеру и послушать в святилище самого архиепископа.

Принесли напитки и выигрыш за сорванный банк. Они выпили под благословение Буна, а потом Бун начал спорить из-за трехсот долларов, настаивая, чтобы Джубал взял их себе. Джубал уладил спор, положив выигрыш в урну для доброхотных деяний.

Бун с довольным видом закивал головой.

- Бог вам воздаст за это, док… Мы вас еще спасем. Выпьем же, друзья, еще по стаканчику!

Джилл надеялась, что кто-нибудь скажет «да». Джин был здорово разбавлен водой, но теплота, разлившаяся по желудку, несколько смягчила настроение Джилл. Никто, однако, не выразил согласия, и поэтому Бун повел их по пандусу мимо плаката, гласившего: «Доступ ищущим и грешникам категорически воспрещен. Остановись. Это касается ТЕБЯ!»

За плакатом находилась калитка. Бун сказал ей:

- Епископ Бун и три пилигрима, гости архиепископа.

Калитка открылась. Бун провел их по плавно закругляющемуся коридору в комнату. Комната была большая, очень пышно обставленная и напомнила Джилл почему-то залы похоронных контор, с той лишь разницей, что здесь звучала веселая музыка. Темой служили «Колокола Радости» с добавлением ритмики Конго. Джилл почувствовала, что готова пуститься в пляс. Дальняя стена была стеклянная, причем стекло совершенно прозрачное, почти невидимое. Бун деловито сказал:

- Вот, друзья, мы находимся в присутствии. Можете не становиться на колени, но если вам угодно, пожалуйста. Большинство пилигримов колени преклоняют. А вот это ОН, такой, каким был призван на Небо. - Бун указал своей сигарой. - Смотрите, совсем как живой! Сохранен дивным чудом, плоть нетленна. А это то самое кресло, сидя в котором он писал свои «Послания»… В этой позе он и был призван на небо. Его никуда не передвигали - храм построен вокруг него. Естественно, снесли старую церковь, но ее священные камни сохранены.

Глядя на них с расстояния около двадцати футов, в кресле, удивительно похожем на трон, сидел старик. Выглядел он как живой… и странным образом напомнил Джилл старого козла на ферме, где она жила маленькой в летние месяцы - отвисшая нижняя губа, бородка, яростные жесткие глаза. Джилл почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Архангел Фостер вызвал у нее крайне неприятные ощущения.

Майк спросил по-марсиански:

- Мой брат, это Старейший?

- Не знаю, Майк, говорят - да.

Он ответил:

- Я не грокк Старейшего.

- Я же тебе сказала - не знаю.

- Я грокк скверну.

- Майк! Помни!

- Да, Джилл.

- Что он говорит, юная леди? - спросил Бун. - Какой вопрос вас интересует, мистер Смит?

Джилл быстро вмешалась:

- Так, пустяки. Сенатор, можно мне выйти? Мне нехорошо.

Она еще раз взглянула на тело. Над ним вздымались облака, солнечный луч прорезал их и высветил лицо. С изменением освещения выражение мумии, казалось, изменилось, и глаза блеснули живым огнем.

Бун сказал успокаивающе:

- Да, по первому разу он нередко производит такое впечатление. А попробовали бы вы постоять на галерее ищущих там внизу да посмотреть вверх и послушать тамошнюю музыку. Мощная музыка, с тонировкой подсознания, как мне говорили. Она напоминает им об их грехах. А эта комната - комната Радостных Размышлений - комната для медитаций высших служителей Церкви. Я часто прихожу сюда посидеть и выкурить сигару, если чувствую себя не в своей тарелке.

- Сенатор, я прошу вас…

- О, конечно! Подождите за дверью, милая. Мистер Смит, а вы можете оставаться здесь сколь угодно долго.

- Сенатор, - вмешался Джубал, - а не лучше ли нам всем отправиться на богослужение?

Они вышли. Джилл трясло, она ужасно боялась, что Майк выкинет какой-нибудь номер с этим жутким экспонатом, и тогда их всех линчуют на месте.

Два стража преградили им путь скрещенными копьями у портала святилища. Бун сказал укоризненно:

- Ну, ну… эти пилигримы - личные гости архиепископа. Где их значки?

Были предъявлены значки, а вместе с ними были вручены и номера мест. Почтительный служака сказал:

- Вот сюда, епископ. - И повел их по широкой лестнице к центральной ложе, расположенной как раз против сцены.

Бун остановился.

- Проходите первой, юная леди.

Бун явно хотел сесть рядом с Майком, но Харшоу победил, и место Майка оказалось между Джубалом и Джилл, место же Буна - у прохода.

Ложа была великолепна: кресла, сами принимавшие нужную форму, пепельницы, откидные столики для напитков. Они сидели над паствой и всего лишь в сотне футов от алтаря. Перед алтарем молодой священник старательно подогревал энтузиазмом аудиторию, приплясывая под музыку, вскидывая и резко опуская могучие мускулистые руки со сжатыми кулаками. Его сильный бас время от времени заглушался хором, а затем гремел, как колокол, изгоняющий дьявола.

- А ну-ка приподнимите задницы! Вы что, хотите, чтоб дьявол запустил в вас когти, пока вы дрыхните?!