Чужак в чужой стране

— Как что? Я оделся, обнаружил, что забыл там свою сумку, но не стал возвращаться. Я так быстро слинял, что чуть не разбился. Вы же знаете, как действует обычный воздушный лифт?

— Нет.

— Если не нажимаете на кнопки, то просто плывете, как холодная патока. Но я-то не плыл — я падал с высоты в шесть этажей. И когда я уже готов был к тому, что свалюсь и размажусь по полу, что-то меня поймало. Не сеть, нечто вроде поля. Напугался до смерти.

— Не доверяй машинам, Бен. Я лично всегда хожу по лестницам, а в крайнем случае пользуюсь обычным лифтом.

— Ну, та штука действует. Даже Дюк — хоть он и инспектор по безопасности, но и для него все, что говорит Майк, звучит как Евангелие. Майк его загипнотизировал — черт, да он их всех загипнотизировал! Когда произойдет катастрофа, будет куда хуже, чем какая-нибудь поломка воздушного лифта. Джубал, что делать? Я боюсь до тошноты!

Хэршо выпятил губы.

— И какие же аспекты тебя больше всего взволновали?

— Какие? Да все!

— Вот как? А я так понял, что ты наслаждался визитом, пока не настал решающий момент — и ты повел себя, как испуганный кролик.

— Э-э-э… ну да. Майк и меня загипнотизировал. — Вид у Кэкстона стал озадаченный. — Может, я бы и не смог выпасть из транса, но эта странность в конце… Ведь Майк сидел рядом, обнимая меня, когда же он мог раздеться?

Джубал пожал плечами:

— Ты был занят. Пожалуй, не заметил бы и землетрясения.

— Чушь! Я же не школьница, чтобы закрывать глаза. Как он это проделал?

— Не вижу, какое это имеет отношение к делу. Или ты хочешь сказать, что тебя шокировала нагота Майка?

Бен разозлился.

— Да, я был шокирован, еще как!

— В то время, как сам сидел там с голой задницей? — съехидничал старик.

— Не в этом дело, Джубал, мне что, схему нарисовать? Я просто не гожусь для групповика, я чуть не вернул наружу завтрак. — Кэкстон заерзал. — А вы бы что почувствовали, если бы люди стали вести себя, как обезьяны, находясь у вас в гостиной?

Джубал стиснул кончики пальцев.

— В том-то и дело, Бен. Это же не моя гостиная. А если приходишь в гости к человеку — принимаешь его правила. Универсальное правило цивилизованного поведения.

— И вас такое поведение не шокирует? — Бен наседал.

— Ну, это другая проблема. Не выношу публичных демонстраций похоти, что лишь отражает мое воспитание. Большая часть человечества не разделяет моих вкусов; оргии имеют длинную историю. Но «шокирует»? Милый мой, меня шокирует лишь то, что травмирует меня в этическом смысле.

— Вы считаете, что это — дело вкуса?

— Не более. Мой вкус не более священен, чем крайне отличный от него вкус Нерона. Даже менее священный — Нерон-то был богом, а я — нет.

— Будь я проклят.

— Возможно, если проклятие существует. Но, Бен, дело-то происходило не в публичном месте.

— Как? — Бен даже привстал.

— Ты рассказал мне, что там имеет место групповой брак, если выражаться более точно, групповая теогамия. Стало быть, все, что там происходит или что должно было произойти, ты побоялся высказаться откровенно, — все это происходило не на публике, а в кругу семьи. «Никого тут нет, кроме нас, богов». Как же можно обижаться?

— Но я был обижен!

— Твое обожествление осталось незавершенным, ты их ввел в заблуждение. Ты сам на это напросился.

— Я?! Джубал, ничего подобного!

— Чушь! Убираться оттуда надо было сразу, едва ты туда пошел. Ты ведь тотчас понял, что их обычаи отличаются от наших. Но ты остался, насладился милостями богини, сам вел себя, как бог, по отношению к ней. Ты ведь знал, как там обстоят дела, — и они знали, что ты знаешь. Но их ошибка заключается в том, что твое лицемерие они приняли за чистую монету. Нет, Бен, Майк и Джилл вели себя прилично, это ты нарушил правила.

— Проклятие, Джубал, что вы все так выворачиваете! Я увяз, но мне пришлось бежать оттуда, а не то меня бы стошнило!

— На рефлекс ссылаешься, да? Да любой, переваливший за двенадцать лет (в эмоциональном смысле), стиснул бы зубы, прогулялся в ванную, а потом бы вернулся с приемлемым извинением на устах после того, как остынет. Нет, дело тут не в рефлексе. Рефлекс может вызвать очищение желудка, но он не может избрать направление, в котором идут ноги, не может отыскать пожитки, вывести за дверь и заставить прыгнуть в дырку. Паника, Бен. Почему ты поддался панике?

Кэкстон долго молчал. Вздохнув, он наконец отозвался:

— Боюсь, я просто ханжа.

Джубал покачал головой:

— Ханжа считает свои правила поведения законами природы. К тебе это не подходит. Ты сумел приспособиться ко многому, что не совпадало с твоим кодексом благопристойности, в то время как подлинный ханжа оскорбил бы уже ту прелестную татуированную даму, гордо удалившись из дома.

— Знаю лишь, что я несчастен.

— Понимаю, Бен, и мне жаль тебя. Давай попробуем задать тебе гипотетический вопрос. Ты упомянул женщину по имени Руфь. Предположим, рядом с тобой были бы Майк и Руфь, и они предложили бы тебе то же самое. Ты был бы шокирован?

— Что? Ну, конечно, вся ситуация шокирует! Я так считаю, хотя вы и говорите, что тут дело вкуса.

— Насколько шокирующе? До тошноты? До панического бегства?

Кэкстон сконфузился.